Орчиха приложила руки к груди, а когда волк закончил петь, то без слов сгребла корзинку и тихо-тихо исчезла. Магия прям какая-то! Хотя, не спорю, задевал волчий голос что-то внутри дамского сердечка, умел волчище пользоваться преимуществами. У меня тоже перед глазами как пеленой затянуло призрачной, хорош голос, иначе не сказать. Ах, если бы не хвост… Тьфу на тебя, Агата! У него небось и блохи есть!
— Мадам Агата, я — простой волк и не знаю красивых словес, — вдруг пророкотал Врей. — Но… эх, будь вы на лет пятнадцать старше, не удержало бы меня ничто! Под окнами вашими пел бы, луны встречать зазывал!..
— Уволила бы я вас тогда, — розовая пелена слетела быстро, все же опыт не пропьешь, давненько прошли те годы, когда лапшой на моих ушах можно было кормиться месяцами. — Шум под окнами — вред репутации заведения!.. И вообще, что у нас с инвентаризацией?
— Вот так всегда, ты ей сердце подарить жаждешь, а она — про матерьяльные ценности, — хохотнул волчище, мигом меняя манеру поведения, поклонился и вытянул руку, предлагая пройти обратно в ресторан. — Узнаю мадам Агату, будет вам пересчет всего и всяк. Токмо вы с чернушником-то переговорили? Надо нам на каждый чих одобрение его или он того, самозахоронится в башне-то? Ан нет, выполз, злыдня чернокнижная…
Я покосилась на волка, а тот буравил глазищами темный угол, где за столиком все так же куковал мрачный мужик. Вот это мой совладелец? А чего такой недовольный? Это мне фактически стоило губы поджимать и носом воротить, мне же залог выплачивать. Хотя если ему эти деньги не нужны и все настолько осточертело, то мог бы и не приезжать, и вообще от каких-либо выплат отказаться. Я вообще за альтруизм и благотворительность, особенно в свою сторону.
— Не переговорила еще, сейчас как раз и пойду, — успокоила я волка и, настроившись на то, что легко не будет, направилась в сторону столика в полумраке.
Мужик заметил меня издалека и тотчас же еще сильнее скривился, хотя, может, ему что-то не понравилось в том, что фейчик принес на подносе. Вон как носом водит — длинный нос, породистый, и даже ни разу не ломаный, следов, по крайней мере, не видно. Чем ближе я подходила, тем больше лица пряталось за длинными черными волосами, как за шторами, пока в итоге не остался один нос и краешек подбородка. Но страннее было другое — мужик не приступил к ужину, это он не из-за меня и моего надвигающегося присутствия, а занялся какой-то ерундистикой. Из карманов он достал кучу колбочек и еще целый кисет с разными крючочками, щипчиками и другой мелочевкой. От каждого блюда он отщипывал кусочки и то и дело проверял в растворах, и нюхал, и глазом глядел. Короче, цирк на выезде. Так что подошла я в относительно веселом настроении:
— Не отравлено, — хмыкнула я.
— Вы так говорите, потому что не положили туда яд, или уверены, что кто-то другой не мог положить, — достался мне нервный и грубый ответ. — Если не можете ответить на все вопросы положительно, то не мешайте.
— Это паранойя, уважаемый. Или нам еще завести того, кто блюда будет пробовать? — не выдержала я. День все-таки тяжелый выдался. А тут еще этот — мало того что кредитор, просто неприятный тип.
— Да вы и сама замечательно с этим справляетесь, — брякнул странное мужик, сгреб все свои приборчики, подхватил несколько блюд из предложенных и черной кляксой выбежал из ресторана.
Однако… Это на что он намекал? Неужели на то, что неспроста Агата сегодня с утра чувствовала недомогание? Неужели она что-то съела, когда пыталась поговорить с этим невежливым гражданином-параноиком? Или он вовсе не параноик? Мне было крайне важно узнать ответ на этот вопрос — реально вопрос жизни и смерти. Так что я быстрым шагом направилась вслед за умчавшимся совладельцем, все равно далеко не уйдет, гостиница небольшая.
Я нырнула из ресторана в коридоры для сотрудников, запетляла темными поворотами и чуть заблудилась, но благо вовремя услышала чьи-то шаги в полумраке. Некто остановился буквально в нескольких шагах от меня. Я слышала дыхание, тяжелое и даже какое-то решительное. И когда напряжение стало почти невыносимым и мне до одури захотелось уже шагнуть вперед и нарушить звенящую тишину, я услышала вопрос:
— Ты выйдешь за меня?
Глава седьмая— Что? — ошалело переспросила я. По голосу вроде не Врей и не мрачномордый совладелец. Но знакомый кто-то определенно.
— Выйдешь? — Настойчивый-то какой! Умоляющие нотки тоже присутствовали, прямо слышалось невысказанное «ну, пожа-а-алуйста». Вот еще! Я открыла рот. Закрыла. Снова открыла. Внезапно же, черт возьми. Вот так просто и замуж? Ну очень внезапно, даже не…
— Твоя смена, ты и выходи! — резкий женский рев меня аж к стенке припечатал. — А будешь филонить, мадам Агате нажалуюсь!
Я реально не могла понять, откуда доносятся голоса, но меня попустило. Ох ты ж, елки-моталки, чуть сердце не стало! Это же не мне предложение, а всего лишь сменами поменяться. Можно выдохнуть, так и до разрыва сердца недалеко, пусть и в таком юном возрасте. То травят какой-то фигней, то предложение делают. А жить мне когда?
— Марта, свет очей, крылья шелковые, меня жена со свету сживет! — доносилось из… Ах да, кажется, вентиляционной шахты. — Мне детей надо в интернат собирать, с огородом помочь, а я тут с утра до ночи дышу как проклятый!
— Наглый ты, Сигизмунд, — проворчала неизвестная мне пока Марта. — Пламя с тобой, иди к жене, это не ради тебя, плешивого, это все моя женская солидарность! Глаза бы мои вас, мужиков, не видели, хоть драконьих, хоть каких!
Мне все стало окончательно ясно. Это же мой источник света с напарницей договаривался. И слышно было их так хорошо из подвала. Интересно, а где же все-так Михалыч? Неужели вместе со мной попал и прямо Сигизмунду на обед? Или спокойно себе поднялся, отряхнулся и пошел квасить дальше… Теперь-то повод был и весьма значительный, администратор-то преставилась!
Или я тоже жива и здорова, только мы местами со здешней Агатой поменялись? Фиг поймешь! Но если есть хотя бы намек на обмен, то можно же как-то и обратно все провернуть… Конечно, в девичьем теле пребывать — это очень даже соблазнительно, кому же охота обратно к ноющей пояснице и песням готовенького Михалыча под окном кабинета. Вот только девочку Агату жалко, она должна себе свою поясницу заработать, а может, и нет, если здесь медицина живет и процветает. Хотя кого я обманываю, какая медицина и наука, если у них тут вампиры салатики трескают, а волки сигары курят! Явно какая-нибудь тумба-юмба и алохомора сразу лечат и ревматизм, и диарею. Но я четко была уверена, что каждому человеку свое отмерено и чужого мне не нужно.
Если возврата нет, то это другое дело, но пока… приглядываюсь и ищу пути и намеки. Ну и навожу красоту и уют, и пусть только попробует мне кто что-то против сказать!
Пока я размышлениями преисполнялась, что-то звякнуло — и драконьи голоса стали тише. Наверное, кто-то из них закрыл заслонку.
Я закатила глаза, покачала головой, поиграла бровями, в общем, выполнила тот минимум, который говорил: как же я все-таки разочарована! Ну или зла, в зависимости от контекста. Не тем, что предложение руки и прочего ливера не мне, а всем. Ну или конкретно — мрачным совладельцем.
