Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
человекообразных добрались до Южной Азии, благо к этому времени Индия окончательно стала частью Азии и начала сминать её. Гималаи и Тибет пока не успели вырасти, так что на их месте расстилались лесистые холмы, где резвились новые человекообразные – сивапитеки Ramapithecinae, которых уже можно смело включать в семейство понгид Pongidae, к которому, между прочим, относятся современные крупные человекообразные – орангутаны, гориллы и шимпанзе. Первые сивапитеки (10,5–12,5 млн л. н.) Sivapithecus indicus были сравнительно невелики – самцы весили 30–45 кг, самки – 20–25 кг; несколько позже (12 млн л. н.) S. simonsi уменьшились до 16–25 кг. Сивапитеки – это уже совсем не проконсулы. У них начали формироваться брахиация и костяшкохождение, разве что руки у них ещё не были слишком длинными. По морде и зубам они были максимально похожи на орангутанов, своих весьма вероятных потомков.
* * *
Как уже говорилось, среди копытных стад жирафоидов в раннем миоцене появились и настоящие жирафы, классифицируемые уже как современное семейство Giraffidae. Примитивная их версия – кантумерицины Canthumerycinae. Они известны всего в двух видах – мелкий греческий Georgiomeryx georgalasi и более крупный африкано-аравийский Canthumeryx sirtensis (он же Zarafa zelteni). Оба имели длинные треугольные рога-пластины, расходящиеся над глазами горизонтально строго в стороны, так что макушка выглядела как плоский ромб. Сложением кантумериксы напоминали скорее косуль или антилоп, а не жирафов. Но это была ещё только проба эволюционного пера.
Следующая версия – жирафокерицины Giraffokerycinae. Их тоже немного – три вида: индо-пакистанский Giraffokeryx punjabiensis, турецкий G. anatoliensis и восточноафриканский G. primaevus. Их голова уже узнаваемо жирафья и даже лучше: кроме двух залихватски закинутых назад конических рогов за глазами морду украшали два покороче перед глазами; затылок тоже имел явную тенденцию к повышению и раздвоению, хотя и не достигал масштаба ксенокерикса. Ноги жирафокериксов уже были длинными и тонкими, на треть длиннее, чем у окапи, и всего на четверть короче жирафьих, а мощная короткая шея явно рассчитана на тяжёлую голову. Получается, жирафокерикс пропорциями был похож на лося. На примере жирафокериксов видно, что удлинение ног происходило быстрее, чем рост шеи.
Наконец, в раннем миоцене появились и непосредственные предки современных жирафов – палеотрагусовые Palaeotraginae, для начала в виде архаичных пакистанского Propalaeomeryx sivalensis (он же Progiraffa exigua) и казахстанского Praepalaeotragus actaensis, а в конце среднего миоцена – более продвинутого североафриканского Palaeotragus lavocati. Даже на таком небольшом наборе видно, что от примитивных видов к более продвинутым быстро увеличивались размеры тела, рожки становились всё более вертикальными, а главное – вытягивались ножки. Если у мелкого препалеотрагуса рога ещё наклонялись в стороны, палеотрагус был максимально похож на современную окапи. Собственно, когда палеохудожник хочет нарисовать палеотрагуса, он без затей рисует окапи – и каждый раз получается что надо. Другими словами, если кто-то захочет оказаться в миоценовом лесу, ему надо направляться в Конго; кстати, там же он найдёт горилл, шимпанзе, гигантских лесных свиней и прочую эндемичную живность, максимально похожую на своих предков древностью с десяток-другой миллионов лет.
Изменения палеотрагусов очевидно отражают изменения среды: именно в самых континентальных и засушливых областях Азии и Северной Африки появлялась необходимость вытягиваться ввысь – за последними листочками на невысоких деревьях в буше. Интересно, что большинство жирафов, в отличие от лошадей и антилоп, не изменили листоядной диете. В то время, когда все срочно переквалифицировались в травоядных, жирафы продолжали жевать листья с веток. А низких кустов становилось всё меньше, на деревья, в отличие от нас, жирафы залезть не могли, вот и приходилось расти в высоту. В середине миоцена мы видим лишь самое начало этого процесса, а современный результат удивлённо взирает на нас с шестиметровой высоты.
Конечно, процесс шёл не по Ж. Б. Ламарку, который использовал образ тянущегося за листиками жирафа в своей гипотезе эволюции путём тренировки органов (и, кстати, тем предсказал существование палеотрагусов и окапи, открытых ещё через сотню лет!). Представления Ж. Б. Ламарка сейчас выглядят наивными и даже смешными, но в начале XIX века они были великим прорывом: появилась мысль об изменчивости природы и принципиальной возможности эволюции от одного состояния жизни к другому. Так вот среднемиоценовые палеотрагусы оказываются символом прогресса на пике человеческой мысли.
В Аравии в среднем миоцене эволюция дошла уже до нового подсемейства Bohlininae в лице Injanatherium arabicum. Он прекрасен, во-первых, своими очень тонкими и длинными ногами, хотя абсолютный размер был ещё на одну пятую меньше, чем у жирафа, а во-вторых, растопыренными в стороны треугольными рогами, очень похожими на рога кантумериксов.
Прогресс был стремительным: в Пакистане в самом конце среднего миоцена – 11,2–12,2 млн л. н. – уже завелись и первые представители подсемейства Giraffinae и, более того, современного рода – Giraffa priscilla! Правда, пока они известны только по зубам, но этого достаточно, чтобы говорить о торжестве жирафов.
* * *
Подытоживая ранний и средний миоцен, приходится признать, что жирафы нас сильно обогнали. Раннемиоценовые проконсуловые считаются человекообразными только благодаря строению зубов (которые тоже не ахти какие специфичные и не принципиально эволюционировали с конца эоцена), морфология тела и мозга оставалась примитивной, диета тоже не поменялась, а разнообразие видов было не столь уж великим. Жирафы же доскакали от саблезубых косулеподобных зверушек до настоящих жирафов, дали огромное изобилие экзотических форм, отрастили рога и даже начали вытягивать ножки и шею. Человекообразные, привязанные к густым лесам, вымерли в Северной Америке и лишь начали робко выглядывать из Африки, а освоившие равнины жирафы смело бегали из Евразии до Америки в одну сторону, до Африки – в другую – и обратно.
Разнообразие приматов и жирафов раннего миоцена. Приматы (сверху вниз): проконсул Proconsul africanus, афропитек Afropithecus turkanensis, ньянзапитек Nyanzapithecus ales. Жирафы (сверху вниз): климакоцерас Climacoceras africanus, пролибитерий Prolibytherium magnieri, ксенокерикс Xenokeryx amidalae.
Поздний миоцен. 11,63–5,333 млн л. н.
Климат, враги, конкуренты
Вторая половина миоцена – печальное время. Если в начале эпохи температуры хоть иногда поднимались и в целом колебались туда-обратно, дав даже среднемиоценовый оптимум, то теперь всё покатилось в тартарары. За последние десять миллионов лет эпохи температуры упали примерно на 5 °C! Полярные ледниковые шапки начали формироваться уже в олигоцене, теперь же в них ушло уже столько воды, что на планете наступила великая сушь. В последние два миллиона лет эпохи супер-Средиземное море, плескавшееся ранее от Гибралтара до Урала, разделилось надвое: восточный Паратетис ещё был ничего, а вот Средиземное море почти высохло. Уровень моря упал столь катастрофически (на полтора километра ниже
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
