чтобы вывести Пои из игры, он совсем забыл про её напарника. Пока разум был занят самобичеванием, тело сработало на рефлексе. Развернувшись к толстяку, он перехватил его предплечье, схватил второй рукой под подмышку, зафиксировав захват. Обутой в армейский ботинок стопой пнул его в пах, одновременно падая назад. Бросок вышел отменным – завопивший от боли Дюгонь бабочкой перелетел через Пятерню, рухнув на пешеходный мостик с такой силой, что плитка разлетелась вдребезги.
Пятерня, перевернувшись, поднялся, перепрыгнув Дюгоня, и добравшись-таки до девушки. Та, как выяснилось, лежала, надежно оглушённая. Её правая бровь была разбита, глаз залит кровью. Ошарашенно моргая, она уставилась на Пятерню, который на бегу схватил её перевязи и рывком стянул их. Из милосердия, он не стал пинать её в голову ботинком потому, что, не рассчитав силы, мог спокойно проломить ей череп. Судя по всему у Пои не было высокопрочной защиты.
Другой проблемой была необходимость избавиться от гранат как можно быстрее. Пятерня бы и от своей перевязи с удовольствием избавился – опыт пребывания с телекинетиками в одной команде научил его, что при достаточно креативном понимании своих возможностей те способны причинить огромное количество ущерба. Просто выбросить гранаты в сторону было опасно. Степан понятия не имел, кто их найдёт первыми – сторож или опер комитета. Оглядевшись, он заметил фонтан с бассейном на первом этаже, и с размаху бросил перевязи туда. Следом отправил к полу у фонтана пару подожжённых фальшфейеров.
Больше сделать он ничего не мог, и развернулся к противникам. Дюгонь ещё только поднимался, неловко переворачиваясь; Пои, прижав ладонь к лицу, крутила головой.
— Я ещё раз предлагаю вам сдаться по-хорошему, пока я добрый!
Пои буркнула что-то невнятное и нецензурное, и о шлем Пятерни ударился крупный осколок кафельной плитки, брошенный Дюгонем. Тот уже поднялся и пошёл вперёд с набыченным видом. Несколько секунд, потраченных им на путь через мостик, Степан провел, наращивая биомассу мышц, укрепляя кости рук и покрывая ладони костяными пластинами. В итоге обмена ударами не состоялось – Дюгонь попытался с широкого замаха попасть по Пятерне, но ещё на стадии замаха получил три быстрых удара в грудь. Зашедшийся кашлем толстяк промахнулся, и Пятерня подловил его на удар в подбородок, апперкотом отбросив его назад на ограждение мостика.
От падения такой туши перила прогнулись, и Дюгонь, потеряв равновесие, рухнул назад с коротким, почти комичным, воплем. От удара его тела кафель лопнул, а в цементном полу образовалась вмятина. Пятерня посмотрел вниз. Толстяк шевелился, но слабо, явно оглушённый. Пятерня развернулся к Пои, ощутив, как в его левую руку врезалось что-то, обмотав её.
Он ещё успел увидеть Пои, держащую в руках явно модифицированный тазер, а затем разряд ударил по его организму. Модифицированные мышцы свело судорогой, тело выгнулось в дугу и упало, потеряв контроль над конечностями. Опыт Пои подсказал ей правильный инструмент; сейчас способности играли против Пятерни – под воздействием электрического тока у него едва получалось удерживаться в сознании. Собственные сокращения мускулатуры по всему телу пытались сломать кости и перекрутить внутренние органы, жидкости закипали в сосудах и полостях. Пои, поднявшись, скинула вниз пару сумок и побежала в сторону ближайшей лестницы, оставив Степана наедине с обмотавшим его тазером. Корячащийся на полу талант, проклиная всё на свете от собственной тупости, смог зацепить тросик тазера за рукоятку револьвера, торчащую из кобуры и прижимая размотать его, а затем рывком выдернуть из кожи.
Несколько секунд он просто лежал, переводя дух. Электрошокеры, которые были способны вырубить талантов, начинались обычно с мощностей предназначенных для забоя быков. Ощущая сплошную боль от кончика левой руки до кончика правой, Степан поднялся и осмотрел оставленное Пои оружие. Штука была примитивно сделанной, не фабричное и не принтерное производство. Больше всего он походил на горловину мясорубки, прикреплённую к рукоятке фена, соединённой гофрированным шлангом (похожим на обычный душевой), с крупным блоком аккумулятора. Сейчас триггер тазера был закреплён при помощи обычной женской резинки для волос. Пятерня восхищённо выругался.
Всё просто. Два толстых, как карандаши, дротика с зазубренными остриями и стальной канатик. Вместо стреляющего механизма – телекинетические способности, но возможно, есть какой-то дубляж. Вместо закрепления скотчем – простая резинка, которую, Пятерня был готов поставить на это деньги, Пои подтягивала тем же телекинезом. Просто. Дёшево. Надёжно. Степан вынул из подсумка мешок со шнуровкой, сложил туда тазер и подвесил мешок за спиной, на крепление кирасы. Штука стоила того, чтобы показать её командным техноманам.
Возможно, Пои стоило бы предложить присоединиться к «Рубежу». Девочка явно умела учиться и удивлять. Да, конечно, Пятерня был сам виноват, что отвлёкся и снова недооценил её. Но, как опытный и повидавший всякого талант, он не мог не восхищаться тем, что слепая на одну половину в темноте и с форой всего в пару секунд Пои подобрала почти идеальный инструмент, чтобы вырубить его.
Потеряв не меньше пары минут на всё про всё, Пятерня не стал спускаться по лестнице. Ощущая боль в костях, которые пару минут назад пытались раздавить собственные же мышцы, он свесился на руках с мостика и спрыгнул вниз, приземлившись на пол. Дюгонь и Пои уже успели добежать до выхода и прямо сейчас Дюгонь рвал рольставни, преграждавшие им выход.
Пятерня бросился следом. Две сумки с награбленным парочка оставила, но он был намерен как минимум лишить их остального лута. Не желая попадать в возможную засаду, он на бегу выдернул из бандольеры взрывпакет из четырёх М-84 и метнул его в пролом. Сам он пробежал к другой рольставне и плечом вломился в неё под грохот с улицы. Вывалившись наружу вместе с выбитой из проёма ставней, он упал на асфальт, почти сразу вскочив. Засады не было, но это была едва ли хорошая новость. Во-первых, Дюгонь улепётывал со всех ног, весьма шустро для такой туши, с висящей у него на шее Пои. Во-вторых, на периферии его слышимости звучал вертолёт и характерное рычание пары мощных движков со стороны проспекта.
Даже в самых благоприятных условиях это обозначало, что сюда, как это ни странно, летит вертолёт, который будет наводить сверху, и однозначно едет патруль Комитета. В худшем случае это означало, что сюда едут две патрульные машины комитета, от восьми оперативников комитета. Или шесть оперативников и два таланта. Или до восьми талантов. В самом худшем случае сюда на всех порах мчатся штурмовые команды, шесть-восемь спецназовцев на борту лёгкого или среднего вертолёта. Два тяжёлых грузовика с командами по восемь оперативников. Все злые, потому что живут в режиме службы 247.
