Теперь я помотал головой.
– Акколада – это обряд, по совершении которого человек получает право называться рыцарем. Позволь спросить тебя еще раз: что делает мужчину рыцарем, Эйбел? Что именно делает человека настолько отличным от других людей, что мы называем его иначе, нежели всех остальных воинов?
– Акколада, сэр.
– Акколада лишь узаконивает звание рыцаря, это всего лишь формальность, признание уже существующих качеств. Любого прошедшего акколаду мы начинаем называть рыцарем.
Я поразмыслил над последними словами и подумал о Равде, который сам был рыцарем.
– Сила и мудрость. Не первая или вторая по отдельности, но обе вместе.
– Теперь уже ближе. Почти в самую точку, пожалуй. Речь идет о чести, Эйбел. Рыцарь – это человек, который живет достойно и умирает достойно, поскольку честь для него превыше жизни. Если чувство чести заставляет его сражаться, он сражается. Он не считает своих противников и не оценивает здраво свои силы, поскольку все это для него ничего не значит. И никак не влияет на его решение.
Шум ветра и шелест ветвей стихли, и мне показалось, будто весь мир напряженно прислушивается к словам Равда.
– Точно так же он руководствуется чувством чести в своих поступках по отношению к другим, даже если они не отвечают взаимностью. Он всегда держит свое слово, кому бы его ни дал.
Я упорно гнул свою линию:
– Я знал человека, который смело вышел на бой с ангридами, вооруженный лишь копьем и топором. У него не было щита, доспехов, коня и всего такого прочего. Все остальные хотели убежать, и многие так и сделали. Но он не отступил. Он был рыцарем? Я говорю не о себе.
– За что он сражался, Эйбел? – почти шепотом спросил Равд.
– За Герду и за свой дом. За урожай на своих полях и за свой скот.
– Значит, он не был рыцарем, хотя именно такого человека я хотел бы видеть в рядах своих последователей.
Я спросил, много ли у него последователей, ибо в лесу он все-таки оказался один-одинешенек, если не считать Свона.
– Больше, чем мне хочется, но среди них мало людей, способных сравниться храбростью с твоим знакомым. Я бы щедро отблагодарил всех до единого оверкинов в Скае, будь у меня хоть сотня людей, похожих на него.
– Он хороший человек. – Я вызвал в воображении образ Бертольда Храброго и подумал обо всех вещах, которые мы сможем купить на два скильда.
– Я верю тебе. Теперь ложись и поспи. Нам нужно, чтобы ты хорошо выспался к утру.
– Только сперва я хочу попросить вас об одном одолжении. – Я снова чувствовал себя маленьким ребенком и потому с трудом подбирал слова. – Я не сделаю ничего плохого.
Равд улыбнулся.
– Не сомневаюсь.
– Ну то есть я не украду его и не пораню им ни вас, никого. Вы не позволите мне взглянуть на ваш меч? Пожалуйста! На минутку!
Равд извлек меч из ножен.
– Удивительно, что ты не попросил меня об этом раньше, когда светило солнце и ты мог разглядеть клинок получше. Ты уверен, что не хочешь подождать до завтра?
– Нет. Пожалуйста! Я хочу увидеть его сейчас. И обещаю, я никогда больше не попрошу вас о такой услуге.
Равд протянул меч рукоятью вперед, и она показалась мне теплой и живой. Длинный обоюдоострый клинок, украшенный золотыми письменами; бронзовый эфес, обтянутый конской кожей и увенчанный золотой львиной головой. Я внимательно рассмотрел меч, сжал в руке покрепче, чтобы взмахнуть им, – и с удивлением обнаружил, что стою на ногах, хотя не собирался вставать.
Пару минут я размахивал мечом, а потом вытянул его вперед таким образом, что свет костра падал прямо на клинок.
– Здесь что-то написано. Что именно?
– Лут. Ты не умеешь читать?
Я знал, что умею. Потому сказал:
– Это слово я просто не разобрал.
– Лут. Имя кузнеца, выковавшего клинок. – Равд протянул руку, и я отдал меч. Он протер клинок тряпицей. – Мой меч носит имя «Дева-воительница». Лут – всем известный кузнец в Форсетти, в городе моего сеньора, герцога Мардера. Твой герцог – герцог Индайн – умер. Ты знаешь?
– Я так и думал.
– Сейчас мы пытаемся присоединить его владения к нашим и, боюсь, не особо преуспеваем в своих стараниях. – В улыбке Равда сквозила тонкая ирония.
– На монете, которую вы мне дали, изображен герцог Мардер?
Равд отрицательно покачал головой:
– Нет, наш король, король Арнтор.
– А что изображено на его щите?
– Никра. Ложись и спи. Все остальные вопросы прибереги до завтра.
– Она существует на самом деле?
– Спи!
Когда Равд говорил таким тоном, спорить не имело смысла. Я лег, повернулся спиной к костру и заснул крепким сном, едва лишь сомкнул веки.
Глава 5УЖАСНЫЕ ГЛАЗА
Меня разбудил непонятный шум. Я услышал голос Свона и голос Равда и решил, что, если не хочу затеять очередную драку, мне лучше лежать спокойно и слушать.
– Я споткнулся, – сказал Свон.
– Тебя никто не толкнул? – спросил Равд.
– Говорю же, я просто споткнулся!
– Знаю. Я хочу проверить, подтвердишь ли ты свои слова. Мне показалось, что тебя кто-то толкнул в спину. Я ошибся?
– Да!
– Ясно. Вижу, ты снова при своем мече.
– Я нашел его в кустах. Не думаете же вы, что я вернулся бы без него!
– Почему бы и нет? – В голосе Равда послышался интерес. – Если ты имеешь в виду, что меч может тебе понадобиться для выяснения отношений с нашим проводником, то час назад он тебе не особо пригодился.
– На нас могут напасть.
– Разбойники? Да, вполне возможно.
– Вы собираетесь спать в доспехах?
– Разумеется. Это одна из вещей, которым должен научиться рыцарь. – Равд вздохнул. – За много лет до нашего с тобой рождения один мудрый человек сказал, что рыцарь должен научиться всего трем вещам. Кажется, неделю назад я говорил тебе, каким именно, хотя, наверное, таких вещей больше. Не скажешь ли мне, чему должен научиться рыцарь?
– Ездить верхом. – Свон говорил таким тоном, словно с трудом выдавливал слова.
– Прекрасно. Что еще?
– Говорить правду.
– Вот именно, – задумчиво протянул Равд. – Вот именно. Начнем сначала? Или ты предпочитаешь пропустить эту часть?
Если Свон и ответил что-то, то я ничего не расслышал.
– Я сидел здесь не смыкая глаз с той минуты, как ты убежал. Сначала разговаривал с нашим проводником, а потом, когда он уснул, разговаривал сам с собой. Иными словами, размышлял. Среди всего прочего я думал о том, как он швырнул твой меч. Вероятно, ты тоже думал.
