только швырнуть, и все кончится. Дауров вряд ли догадается увернуться. Гордость джигита не позволит. Да и свои рядом. Тут и честь публично уронить недолго. Но Михаил почему-то медлил. Ему просто страсть как хотелось врезать Даурову по его лощеной физиономии, чтобы нос превратился в лепешку, густую черную бровь рассекла уродливая рана, а осколки зубов осыпали пыль фабричного двора. Парень понимал, что это будет непросто. Ведь Дауров вкупе с борьбой еще занимался карате кекусинкай. А это довольно жесткий, как говорили, «дубовый» стиль. Правда, было одно но – бойцы этого направления никогда не били руками в голову. Только ногами. На это Михаил и рассчитывал. Удар рукой быстрее удара ногой втрое, а у Суворовцева был первый взрослый по боксу и по рукопашному бою. К тому же брат-покойничек не один год наставлял парня в такой дисциплине, как универсальное джиу-карате, техникам которого обучали армейские спецподразделения. Кое-что, правда, подзабылось за годы, но очень многое и осталось. Вот поэтому парень и медлил. Он был уверен в себе. Даже слишком.
На этом и попался. Дауров сделал нетерпеливое движение рукой, и стоявшие за его спиной четверо парней бросились на Михаила, угрожающе размахивая палками. Суворовцев не испугался. Он помнил уроки брата. «Если побежишь, – говорил тот, – зверьки порвут тебя. Дерись до последнего». Поэтому Михаил уперся покрепче ногами в землю и ждал. Тем более что к драке он подготовился не только морально. Он соответствующим образом вооружился и экипировался. Кроме того, что захватил с собой дубинку и кастет, он грамотно оделся – плотная кожаная куртка надета на толстый свитер, что позволяло смягчить некоторые удары и по возможности избежать порезов, если будут бить ножом. Такие же плотные штаны, а на ногах берцы. Брат не в теории научил Суворовцева готовиться к подобным мероприятиям.
Вот набежал первый горец, занеся над головой палку. Суворовцев шагнул вперед на удар и ткнул противника ладонью в лицо. От неожиданности тот опрокинулся назад так, что ноги взлетели выше головы, ударился головой о землю и затих. Выпавшая из рук палка откатилась в сторону. Следующего противника Михаил встретил ударом кулака в руку, держащую оружие. Горец завопил как резаный, выпустив палку из рук. Третий, получив по ногам от внезапно исчезнувшего из-под удара Суворовцева, рухнул лицом в пыль, хватаясь за разбитое колено. Четвертый был намного осторожней своих предшественников и не стал кидаться очертя голову. Он закружил вокруг Михаила, делая финты, намечая удар с одной стороны и атакуя с другой, и пару раз даже существенно задел парня по ноге и уху. Однако эти пляски продолжались недолго, потому что Михаил во время одной из атак горца вдруг прыгнул к своему противнику. Со щелчком раскрылась телескопическая дубинка, спрятанная в рукаве. Горец не успел и глазом моргнуть, как боек дубинки жестко соприкоснулся с его коленом, а потом так же молниеносно переместился к его голове. Противник Суворовцева потерял сознание, находясь еще на ногах и не успев почувствовать боли в сломанном суставе.
– Ты трус, Дауров! – громко крикнул Михаил, складывая дубинку. – Ты прикрылся спинами своих друзей, отправив их на убой.
Ильяс зарычал и, выхватив из-за спины нож, двинулся на Михаила. Он выглядел угрожающе. Особенной жути добавлял длинный клинок традиционного кавказского кинжала.
– Мы будем биться по-мужски, на ножах. Ты и я! – заявил он, приближаясь.
– Ага, только у меня ножа нет! – недобро усмехнулся Михаил.
Не стоит и говорить, что у парня екнуло сердце при виде размеров клинка в руке Ильяса. Но о бегстве речи даже не было, хотя Суворовцев и чувствовал себя уже уставшим от драки. Ему хотелось плюнуть на все и двигать отсюда подальше.
Из западного крыла фабрики раздался крик, а затем брань. Сработала одна из ловушек. Те же звуки донеслись из северного цеха.
Дауров остановился.
– Что это? – В глазах Ильяса Михаил увидел страх. Видимо, он решил, что с Мишкой пришла подмога, которая устроила засаду в стенах фабрики и теперь избивает его, Даурова, «гвардию».
– Это мои сторонники, – хитро прищурился Суворовцев.
– Ты не мужчина, Мища, – оскалился Дауров. – Щакал! Я думал пощадить тебя, но теперь зарэжу, как барана.
С этими словами Ильяс сделал выпад, целя кинжалом в живот. Михаил отскочил назад, напрягая мышцы пресса. Но горец не остановился, нанеся парню лоу-кик. Такой удар наносится как классический маваши-гери, только голенью, а целью является бедро противника. Это один из основных ударов ногой в кекушинкай. Бойцы «божественного кулака» владеют им как никто другой. Лучше них лоу-кик бьют разве что только представители муай-тай – тайские боксеры. Не ожидавший такого продолжения Суворовцев удар, разумеется, пропустил. Нога тут же онемела. Это сразу сказалось на подвижности. Дауров оскалился.
– Что, Мища, может, сразу сдашься? Я рэзать не больно буду. Только по горлу чикну, как барана.
– Ближе к делу, болтун, – процедил Михаил.
Он сжимал в кисти рукоять дубинки, но в ход ее пускать не спешил. Не время пока.
Дауров махнул ножом, загребая клинком справа налево на уровне горла, и снова продолжил атаку лоу-киком, целя в ту же ногу. Но Суворовцев ушел по дуге от обоих ударов. Получилось довольно неуклюже. Парень берег ногу для решающего действия. Ильяс сделал еще пару выпадов, целя то в бедро, то в голову. Но Михаил от атак уходил, не принимая вызова. При этом он старался держаться на дистанции, не предоставляющей возможности противнику воспользоваться коленом или новым лоу-киком. Но Даурову все же удалось несколько раз дотянуться до Михаила ногой. Всякий раз горец победоносно вскрикивал, радуясь удаче, но все-таки предпочитал разрывать дистанцию, закончив атаку. Он боялся ответной атаки со стороны Мишки. Наконец он сообразил, что Суворовцев не собирается по каким-то своим причинам контратаковать. Почему, Дауров не стал задумываться, а очертя голову кинулся в атаку, вопя благим матом на весь двор. Мишка понял, что его тактика сработала. Однако порыв Даурова остановили вопли других горцев, которые вернулись из цехов. Обе группы поредели, и своих поверженных товарищей бойцы несли на руках. Однако семеро были вполне боеспособны и оставались на ногах. Они окружили Даурова и Суворовцева, недобро поглядывая на последнего.
«Ну, все, хана мне, – обреченно подумал Суворовцев. – Затянул, блин, время. Теперь расплачиваться за самонадеянность».
Но вдруг во двор фабрики, протаранив крайний из припаркованных автомобилей, отчаянно сигналя, влетел автобус. Из открытых дверей и окон квадратного монстра посыпались крепкие парни в белых футболках с символикой одной из фанатских «фирм». Их лица были закрыты платками до носа. «Околофутбольщиков» было человек двадцать. Парни быстро построились в два ряда. Каждый второй сжимал
