а то еще убьет тебя ненароком. Правда, хорошенькая?..
Эм. Хорошенькая?
Личико мелкой было сморщенным и почти таким же розовым, как ее колыбель. На неровной черепушке иглами дикобраза топорщились редкие черные волоски. Глазки зловеще светились красными огонечками. А еще левая рука девочки выглядела так, будто ее позаимствовали у какого-нибудь эфиопского малыша, в то время как правая казалась выпачканной золотой краской.
— Да, красавица! — ответил я Демке, широко улыбаясь. И тихо спросил Аида: — Я не понял, это поганый Нетфликс и сюда добрался, или у тебя реально были негры в роду?
— Она — богиня легкой смерти и кармического перерождения, — ничуть не удивившись моему вопросу ответил тот. — Одной рукой она забирает душу из тела, а другой вселяет в новое тело.
— Вот это я понимаю — гены сработали! — ахнул я.
Аид усмехнулся.
— Это уж точно… Главное, чтобы отца без работы не оставила, когда вырастет. А то будут души прыгать из тела в тело, минуя мое царство. Не хочешь прогуляться?
Глядя на то, как Деметра с Персефоной бурно обсуждают проблему грудного вскармливания и понимая, насколько мы лишние на этом празднике вновь народившейся жизни, я с превеликим удовольствием согласился.
Не привлекая к себе внимания, мы потихоньку вышли на крыльцо.
— Дай закурить? — попросил у меня Аид.
Я удивился.
— Что-то не припомню за тобой этой привычки.
— Ты слишком мало на свете живешь, чтобы помнить о ней, — усмехнулся Аид.
Я достал папиросу себе и ему, дал прикурить.
— Слушай, а я не знал, что у вас бывает перерождение. Думал, если человек помер — то все, в подземный мир, без вариантов. А кармическое перерождение — это у буддистов там. Индуистов.
Аид хмуро взглянул на меня исподлобья.
— Ты прав, — сказал он, выпуская изо рта струйку дыма. — И в этом главная проблема. В ней крепко переплелись две противоположности, которыми мы с Сифой, по сути, и являемся…
Мы медленно двинулись от дворца к набережной, продолжая разговор. — Макария не вписывается в общепринятую Олимпийскую систему, — продолжил рассказывать Аид. — И старые боги не очень-то обрадуются ее появлению. Поэтому мы не особо афишируем ее появление на свет. Правда, она уже успела слегка накуролесить и переродила души двух своих нянек в телах крокодилов!
Я фыркнул, чтобы не рассмеяться.
— Почему вдруг крокодилов-то?
— Да игрушка у нее над кроваткой была, — покрутил пальцем в воздухе Аид. — С крокодилами. К счастью, одна нянька быстро назад вернулась — она была вегетарианкой…
Тут я уже не выдержал и рассмеялся.
— Реально? От голода померла?
Аид ответил с улыбкой:
— Да, у меня мелкая хоть еще и не разговаривает, но шутить по-черному, однако, уже умеет.
Он обернулся на свой дворец.
Под стенами из безжизненной земли прорастали тонкие молодые побеги вишни, покрываясь цветами. Все-таки Деметра плюс Персефона, хлопочущие вокруг ребенка — это страшная сила.
— Надо будет на обратном пути прибрать, — пробормотал себе под нос Аид.
— А что вторая нянька? — спросил я.
— Судя по всему, неплохо адаптировалась и начала новую жизнь. По крайней мере, до сих пор жива. К счастью, смута наверху всех занимает куда больше, чем какой-то отпрыск какого-то бога. Такие дела. Хорошо бы дотянуть до того момента, когда Макария начнет вполне себя осознавать и контролировать — у богов это происходит гораздо раньше, чем у смертных. Тогда мы официально представим ее пантеону и объявим богиней блаженной смерти. Хорошая формулировка, да? И не правда, и не ложь. А там видно будет…
— Ты выглядишь уставшим, — признался я.
— На самом деле, я счастлив. Хлопоты с Макарией — это ожидаемые заботы. Хуже, что Сифа со своим материнством… Порой путает меня с ребенком. Опекает так, что не продохнуть. Приходится этот ее порыв постоянно осаживать. Трудное дело, когда не хочешь обижать…
Я усмехнулся.
— Цербер и болонка?..
— Цербер и болонка, — грустно вздохнул Аид. — Уверен, что это временное явление. Но неожиданное.
Мы вышли к мертвой реке и остановились, глядя на тяжелое дыхание свинцово-серой воды.
И после некоторого молчания Аид спросил меня в лоб:
— Ну и зачем вы пришли?
Я вздохнул.
Как-то иначе представлял я себе начало этого разговора.
Но чего-то хитрить и тянуть было уже не с руки.
— Нам нужно попасть в Тартар, — так же в лоб ответил я.
Аид медленно изменился в лице. Вся его домашняя расслабленность и теплая усталость пропали, уступив место строгой собранности.
Он смерил меня суровым взглядом.
— Сдурел? — холодно поинтересовался он.
— Не, — тряхнул я головой. — Правда, очень надо. Нам ненадолго. Есть серьезный разговор к Кроносу, от которого может зависеть моя жизнь…
— Тартар — это не место ни для экскурсий, ни для переговоров! — перебил он меня. — Это жерло вулкана, сердцевина земли, глухая полночь жизни! Тартар есть абсолютное внепространство, место нигде и везде, и оно — не для смертных! И на вашей несчастной земле просто не может быть причины, из-за которой стоило бы открывать эти двери!
— У меня внутри Азатот.
Аид еще несколько мгновений стоял в позе декламатора, пока до него окончательно не дошло сказанное.
— У тебя внутри… кто? — переспросил он.
— Азатот. Брат Сотота. Вселенский хаос, в общем.
Аид уставился на меня, будто хотел сквозь тело увидеть потаенное содержимое.
— И… как?..
Я усмехнулся.
— Не знаю, что конкретно ты имеешь в виду, но ответ все равно один — хреново. Так что…
Тут до моего слуха донесся плеск.
Слабый, едва различимый. Но тем не менее вполне реальный.
Настроение Аида окончательно испортилось.
— Вот куда и кого он сейчас везет в своей ладье⁈ Прием новых душ у меня, между прочим, строго с восьми до пятнадцати часов в старом дворце!
Я напряг глаза, но мог видеть только рваный красный туман над водой — до тех пор, пока из-за этой поволоки не вынырнула ладья Харона.
Старик плавно перемешивал воды своим веслом. А перед ним сидела тень молодого мужчины.
— Разворачивай, я сказал! — крикнул Аид Харону, махнув рукой. — Привезешь в рабочее время, и ни минутой раньше, и точно не сюда!..
Старик повернул голову на окрик своего господина. Весло замедлилось у него в руках.
— Но это не обычная душа, повелитель!..
— Что за новости, —
