и голову, я пошла к Елисею. Он уже был в трусах! И даже держал в одной руке носок как свидетельство того, что он одевается, а не сидит тут и прожигает свою жизнь.
У меня потемнело в полузакрытых глазах окончательно. Там и так темнота была полная. А тут опустился полный мрак. Схватив пульт, я выключила телевизор, заявив, что одеваться он теперь будет без мультиков, глядя в разрисованные им обои.
Услышав Крики малыша. Повернулась выйти из комнаты, и в спину себе услышала такой ррррык, что Степашины стенания мне показались соловьиной трелью.
Было шесть часов утра. Жизнь продолжалась.
К половине седьмого я закинула в себя кусок хлеба вдогонку к кофе и приступила к самому приятному – верхней одежде.
Слава создателям комбинезонов! Это хотя бы одна целая вещь.
Две пары варежек, две пары ботиночек. Два комбинезона…У тепы почему-то ноги оказываются в рукавах, потом один рукав выворачивается наизнанку в попытках достать из него пухлую Степину ножку… Уф.
Кажись, упаковались.
Внимание, последние новости: Елисей полностью одетый в космонавта, забыл пописать. А хочет очень сильно, потому что выпил два стакана сока, и Степкин кефирчик. Ура! Мы опоздаем. А опаздывать в нашем саду нельзя. А опоздунов в нашем садике ругают, наказывают и ставят в угол.
С ревом выволакиваю Елисея на свет Божий из мембранной упаковки, судорожно придумывая душераздирающую историю о тои, что задержало нас сегодня дома на 13 минут.
Вывалились в подъезд. Пристегиваю младшего к коляске, из которой он начинает тут же яростно вырываться. Умоляю Лиса петь и плясать перед коляской всю дорогу, наобещав ему к вечеру всей манны небесной, земной, внеземной и инопланетной.
Добегаем до сада. Калитка выглядит угрожающе, но еще не заперта.
Оставляю дяде-охраннику вопящего тепу, и скачу с Елисеем под мышкой на второй этаж. Пот струится у меня по пне и стекает в трусы.
В раздевалке пол группы опоздунов, опоздуних и опоздунят. С лицами двоечников и рецидивистов перед амнистией они подсовывают детей под дверь группы и сматываются на рабочие места.
Сдираю прилипшую ко мне куртку. И взываю к совести Елисейки. – Совесть, прошу я ее, – разденься быстро-быстро. И надень на себя шорты и футболку еще быстрее. Иначе сейчас прибежит дядя-охранник, принесет мне Степана вместе коляской, и первым занятием на сегодня в группе будет музыкальное.
Елисей садится на банкетку, вальяжно раскинув ноги, засовывает руку в карман комбинезона и достает…паровозик. Маааленький такой, милый паровозик.
– Ту-тууууу – вытянув пухлые губки гудит мой сыночек.
Спать уже не хочется. Хочется поднять с пола шорты и футболку, натянуть их поверх комбеза фирмы Рейма на моего сына. Потом натянуть ему шапку до подбородка, выхватить в это время паровозик. Сесть в него и УМЧАТЬСЯ К ЕДРЕНЕЙ ФЕНЕ В ГРЯЗНОМ СОРТИРЕ ВАГОНА ЭКОНОМ-КЛАССА.
Натянув на Елисея все положенное, и сказав, как сильно я его люблю (обязательный атрибут прощания, принятый мной, для заряда ребенка любовью на весь день, и независимый от моей близости к суициду), я покатилась вниз по лестнице.
Чмокнув Степана в распухший от лез нос. А заодно мысленно обчмокав всего охранника за недюжинное терпение, я направила коляску к ближайшему парку. Потому что Степа блажил, Он хотел спать.
В этом месте у меня всегда возникает вопрос: Ты хочешь спать, тебе тепло, сухо. Ты закрыт от ветра, дождя Так что же ты не спиишь? Ответ был очевиден: Степа хотел, чтобы его качали.
Так просто я сдаваться не собиралась. Вцепившись в ручки коляски, я принялась раскачивать ее с разной интенсивностью, под разными углами, в разных направлениях и под разные мелодии Разными мелодиями, с меняющейся интенсивностью вопил мой сынок.
Когда на горизонте забрезжило появление органов опеки и попечительства, горестно вздохнув, я вытащила тринадцати килограммовый окорочок в пяти килограммовой одежде на свет Божий, и начала качать.
Господа мужчины! Богатыри, наращивающие себе бицепсы, трицепсы и прочие псы в тренажерных залах! Всего один год действует бесплатный абонемент в фитнес-клубе под названием «Дядя Степа-тренажер». Прошу всех желающих выстраиваться в очередь. Качайте руки, а заодно и ноги подпрыгиваниями и приплясываниями. А я пока поплюю… День только начинался.
Счастливые сорок минут. Пусть под дикой смесью дождя и снега и под диким желанием спать. Но мой малыш умиротворенно сопит в своем транспорте, и мне хорошо. Весь мир накрыла тишина. Беззвучно падает мокрый снег, беззвучно лает собака, беззвучно проносятся автомобили.
Даже мотоцикл проехал с выключенным звуком. Может, просто я оглохла.
Чтобы оглохнуть окончательно, затыкаюсь наушниками, и погружаюсь в мир аудиокниг. Боже. Спасибо.
И я уже не чувствую ни усталости, ни холода, ни злости. Мне хорошо.
Возвращает меня к действительности два фактора: надрывный баритон моего сына и ощущение мокрых ног. Сворачиваю в сторону дома.
Впрыгнув в ипотечно кредитованную квартиру, я достаю свое чадо из комбинезона. Переодеваюсь, и …понимаю, что не купила продукты для обеда.
На какой главе аудиокниги я продефилировала мимо продуктового магазина? Где был мой мозг? И еще – чем я накормлю своих детей и мужа? Три вопроса. Доширак подходил не всем.
Мысль о возвращении на улицу не радовала не только меня.
Мысль о возвращении в комбинезон пугала Степана.
Храни, Господи, соседей. Особенно хороших. Особенно соседей, имеющих таких же детей, как мои. Спустив Степку с десятого этажа на второй на полчаса, я спасла свою семью от голодной смерти и доширака.
Степа правда мало волновался по поводу обеда. Ему хотелось сидеть у меня на руках. Я чистила картошку. держа счастливую тушку на своем плече, резала лук, перекинув его с одного онемевшего плеча на другое, еще живое. Потом мы в таком двухэтажном состоянии пылесосили. мыли плиту и протирали пол.
Покормив обедом младшего члена семьи. я задумалась о том. что единственная особь женского пола в этой семье тоже, скорее всего, сдохнет от голода. если в нее ничего не положить.
Степа не сдавал позиций, Оказавшись поставленным на пол, он крепко сжал обе мои ноги в своих объятиях, и продолжал жалобно всхлипывать мне в колени В виде такой этажерки мы перешли за стол. Я была счастлива! Руки свободны! Благо ногам есть я еще не начала, то их скованность меня не особо беспокоила. Заглотив по-удавьи свой обед, я прикинула, что до сна успею погладить невесть откуда снова взявшуюся кучу белья. ”До сна… ”ох не упасть бы лицом на утюг.
Обложив Степку игрушками. включив в них всевозможные пищалки, трещалки, трынделки и перделки, спряталась за гладильной доской.
Перделок хватило ровно на пять минут. А на
