грамотная речь и неплохая реакция. У тебя есть ответы на все вопросы и, кажется, совсем нет комплексов. Подумала бы, что ты аристократ, но я не понимаю, где твое высокомерие и почему ты умеешь готовить.
— Вот ты о чем. — Аарон понимающе улыбнулся. — На самом деле яичница — это верх моих кулинарных способностей.
— А пельмени? — напомнила я.
— Ну и пельмени, — кивнул Аарон задумчиво.
— И все равно не понимаю. У нас аристократы даже не знают, как сырые яйца выглядят, а ты умеешь их готовить.
— У нас все немного по-другому. Есть, конечно, снобы, которые нанимают прислугу и самостоятельно не могут встать с постели, но в основном, как ты меня назвала, «аристократы» живут в небольших домах на принадлежащих им землях. Сами готовят, сами убирают. Редко нанимают приходящую прислугу и еще реже кухарок.
— Что же это за страна такая?
— Не скажу, даже не проси. — Он с улыбкой покачал головой. А я проигнорировала кольнувшую где-то в груди грусть от того, что он скоро уедет, а я даже не узнаю куда. Хотя оно и к лучшему. Аарон задумчиво на меня посмотрел, я безмятежно улыбнулась и посоветовала:
— Следи за яйцами.
Когда омлет был перевернут, Аарон снова заговорил:
— Слушай, а ты к Новому году дом совсем не украшаешь?
— Нет. — Я пожала плечами. Смысла не видела, встречала его раньше все равно одна.
— А игрушки-то для елки вообще есть?
— Не знаю. Может, от старых владельцев дома что-то и осталось.
Выдержав паузу, с сомнением прищурился и спросл:
— И что, даже желания нет?
Я прислушалась к себе и просто отрицательно помотала головой. Желания не было. Вся эта возня как-то не прельщала. Тем более через несколько часов на работу. Аарон задумчиво хмыкнул.
Оставшееся до работы время пролетело незаметно и весело. Началось все с нашего спора, кто же должен мыть посуду. Ну как спора… Аарон поставил перед фактом, что посуду моет он, так как мне еще сегодня работать. А кто я такая, чтобы возражать? Намыливая очередную тарелку, Аарон начал подпевать популярной песне под магпередатчик. Видимо, ее включали так часто, а слова в ней были такие простые, что не выучит ее только дурак. Помимо пения он еще и пританцовывать начал. Я с удивлением обнаружила, что двигается он… ох, как же он двигается… В этих своих красных трусах и капающей с локтей мыльной пене.
Я даже замечаний по этому поводу не делала, решив, что все равно после лепки пельменей полы мыть, а вид танцующего на кухне полуголого мужика определенно того стоит.
Позже мы запивали молоком печенье и смотрели синема-ленты, до хрипоты споря о том, какая же будет концовка. Когда у меня аргументов не осталось, я не выдержала и кинула в Аарона надкушенным печеньем.
— Ах ты маленькая зараза, — выдохнул он потрясенно-восторженно и рванул в мою сторону. Я попыталась было от него отползти, так как слезть с дивана уже не успевала, но он поймал меня за щиколотку и притянул к себе, навалившись сверху. — Значит, печеньем в меня кидаемся? Мало того, что потревожила мою тонкую душевную организацию, — вот тут я не сдержала громкого издевательского смеха, — так еще и едой разбрасываемся?! Смейся-смейся, пока можешь, — прозвучало зловеще, а в следующую секунду, зажав мои руки над головой одной рукой, пальцами второй прошелся по ребрам, отчего я взвизгнула и попыталась извернуться, избегая щекотки.
— Не делай этого! — взмолилась сквозь смех, признавая поражение. — Пожалуйста.
— Будешь еще хулиганить?
— Посмотрим на твое поведение, — не смогла я удержаться и, видя двинувшуюся к ребрам руку, быстро проговорила: — не буду! Не буду больше!
— Точно?
Я замешкалась, но стоило ему угрожающе пошевелить пальцами, как опять же торопливо сказала:
— Точно, точно!
Как только он меня отпустил, я сама его оседлала и с криком: «Но я буду мстить!» — вцепилась в его ребра. На этот раз со смехом извернулся он. Причем в отличие от моих безуспешных попыток у него получилось с первого раза. Да так, что я едва на пол не улетела, но Аарон поймал практически в полете и усадил обратно к себе на бедра.
Я сидела верхом на нем, и мы, пытаясь отдышаться, улыбаясь смотрели в глаза друг другу. Со вчерашнего вечера мы даже ни разу не целовались, и, видимо, Аарон подумал о том же, потому что приподнялся и коснулся моих губ.
А дальше стало не до веселья. Мы накинулись друг на друга, как оголодавшие псы на желанный кусок мяса. Будто и не было вчера секса. Будто у нас вообще никогда не было секса.
Я потерлась промежностью о напрягшийся бугор на его трусах, и он шумно выдохнул мне в губы, обдавая лицо горячим дыханием. Боги, этот запах, этот вкус просто сводили меня с ума. Хотелось как обезумевшей лизать его губы, язык, кожу. Каждый, самый потайной уголок его тела. Аарон заставил меня откинуться в его руках и впился болезненным поцелуем в шею, наверняка оставляя следы от зубов, спустился и обхватил губами сосок сквозь ткань домашней майки.
Оторвался и с удовлетворением безумца посмотрел на влажное пятно на ткани, подул на торчащую вершинку и насладился моим стоном. Наклонился к другой груди и проделал все то же самое.
Между ног у меня пульсировало до боли. Казалось, насквозь промокли даже шорты. Раньше я бы постеснялась такой откровенной реакции своего тела, но с Аароном чувствовала себя свободно — нет смысла тратить ограниченное время на стеснение и комплексы.
Он задрал майку, оголяя грудь и восторженно на нее глядя.
— Малыш, — со стоном потерся о нее лицом, царапая нежную кожу и соски щетиной. От слишком острых ощущений я вздрогнула и попыталась отстраниться. — Извини, побреюсь.
Он опустил руки и расстегнул пуговку на шортах, с трудом запуская ладонь в плотно обтягивающую меня ткань. Не жалея прикосновений прошелся пальцами между складками и потрясенно выдохнул:
— Какая же ты мокрая!
Резко поднялся, снова заставив меня обхватить его талию ногами и понес в спальню. Аккуратно уложил на покрывало и тут же стянул шорты вместе с трусиками. Торопливо разделся сам и лег рядом, раздвигая мне ноги рукой и впиваясь в губы поцелуем. Два его пальца проникли внутрь, а ладонь накрыла клитор.
— Хочу, чтобы ты кончила, — жарко прошептал на ухо, двигая ладонью. А я так возбудилась, что мне оказалось достаточно совсем немного. Всего несколько движений по припухшему клитору и тело мое выгнулось и будто окаменело. Пальцы Аарона стали проникать жестче, а ладонь все быстрее терлась о чувствительный клитор, пока я окончательно
