не поскупился, — разрешили, по рукам вдарили. Однако ж просили, чтоб приехал и отец парня на знакомство. Уговорились на порошник, по первому снежку, мол, ждём в гости.
А пока суд да дело, Анюта с Силантием встречаются каждый денёчек, и прикипели они друг к дружке, что водой не разольёшь. Вскорости снег пал, родня Силантия приехала. Чин чинарём[60], просватали девушку. Назначили свадьбу через год. Понятное дело, подготовиться надобно! После этого Силантий засобирался, время охоты приспело. С любушкой своей простился и подарил ей напослед колечко с алым камешком.
Да так сказывал:
— Коли потемнеет камешек, то значит, нет меня в живых. Не жди тогда, не тоскуй, за другого замуж иди.
— Как так! — вскричала Анюта. — Никто мне не люб, кроме тебя! Даже слушать не хочу такие речи! А чтоб ты меня не забыл, вот возьми в подарок! — и подаёт ему расшитый кисет[61]. — Как раскрывать станешь, так и вспомянешь меня. А вот ещё тебе плат-лоскуток на память о наших встречах.
Протягивает парню полотно небольшое, а там вышиты цветы да травы и парень с девушкой обнимаются. Всё разноцветными нитками, да так, что непонятно, где изнанка, с обеих сторон рисунок ладный, только в одном разница — пара местами меняется.
Подивился Силантий на такую красоту и мастерство.
— У сердца, — говорит, — это носить буду.
На том и расстались.
Месяц пролетел, за ним другой, от жениха нет известий.
Пригорюнилась Нюта. А пока деньки тянулись, канителью[62] вышила она рубашку праздничную для милого. На ту пору редко кто использовал такую нитку для одежды домочадцев, больше на продажу делали. Анюта так задумала — вышью узор приметный, токмо нам двоим понятный. И вышла такая картинка — по вырезу, где горлышко, узор замысловатый из цветов, а соединяются они колечком с алым камешком. Красиво получилось, подруги ахали да охали — кому ж такая красота достанется! Анна сказала кому, те дивятся.
— Не дело, подружка дорогая, — говорит одна, — венок кольцом соединять, примета плохая! Потому как вы ещё не муж и жена.
— Ну, — отвечает Анюта, — за тем дело не станет! Подарю мужу!
На ту пору скупщик подъехал. Как увидел рубаху, ума лишился. Продай, говорит, мне! И цену, слышь-ка, даёт немалую — как за десять рубах. Родители помалкивают, работа дочкина, ей и знать, что продавать. Упёрлась Аня, ни в какую. Тут купчина и схитрил.
— Буду у вас, Анна, брать вышивание завсегда по высшей цене. Не сумлевайтесь[63]! Токмо продайте мне сей же час эту рубаху!
И ладонью об стол бьёт в знак того, что от слов не откажется. Тут отец закашлялся от волнения, на дочку горделиво смотрит. Вона какую цену дают! Подумала Нюта малость: она почитай одна приносила доход в дом. Матушка прибаливать стала, отец с братьями хоть и бились на пашне, а год вышел неурожайный, мокрый. Сестрёнка малая только в разум входить начала. Когда ещё мастерству научится! Повздыхала и тоже ладошкой по столу стукнула.
После этого затосковала девка не на шутку. А тут к вечеру пожаловал Фёдор. Покрутил кисет с самосадом[64] в руках, поспрашал, что да как и молвит:
— Не в добрый час я к вам пришёл, весть принёс плохую.
Аня, как услыхала, затряслась вся, поняла, что с Силантием беда случилась. А Фёдор продолжает:
— Получил я весточку от брата, пропал Силантий на охоте во время метели. Как да что, точно не скажу, а токмо не жди, девушка, понапрасну.
Поклонился и с тем из избы выскочил. Оно понятно, кому охота плохую весть в дом нести.
Закричала Анюта не своим голосом и без чувств пала. А когда прошли паморотки, на колечко глянула, а там сияет камешек алым светом, да ярко! Обвела родных взглядом и сказала:
— Не верю я, что нет в живых моего милого. Жив Силантий, чую, жив! Ждать буду, вернётся он!
Мать с отцом переглянулись — не в себе девка! Но решили погодить, само собой, мол, уладится.
А с парнем вот что приключилось. Пошёл он силки проверять, непогоду ничто не обещало. Собрал добычу, домой уж вертается, тут ему навстречу плывёт по снегу краса-девица. Обомлел Силантий. Как так? Откудова здесь девушка? Да ещё по снегу ровно по тропке идёт! Пока глазами лупал да дивился, та приблизилась. Сама высокенькая, чернобровая, а волос светлый из-под алого платка выбился и шубейка на плечах меховая. Смотрит лукаво и ножкой в нетерпении пристукивает.
— Кто така? — спрашивает Силантий. — Как здесь оказалась?
Та в смех:
— Али не признал, Силушка? — и рукой в сторонку повела. Тут же из-за кустов медведь рыкнул и волки взвыли.
«Мать честна! — Силантий аж взопрел. — Так это ж сама Хозяйка тайги, Девана[65]» Остолбенел парень, растерялся.
А она на саночки рукой указует:
— Не многовато ли добычи?
Пока Силантий в себя приходил, да глазами хлопал, Хозяйка всех животных оживила и те вкруг неё встали. Тут парень взмолился:
— Почто наказываешь, Хозяйка? Всяк своим делом занимается, а я охотник, мне надобно шкуры выделывать и продавать, али менять, чтоб прожить можно было.
— Супротивничать насмелился? — Девана бровь подняла, недобро глянула. — Укорота не ведаешь[66]? За то тебе наказ — в моих владениях жить будешь и мне подчиняться станешь!
С тем ручкой махнула и закружилась тотчас метелица. Следы все стёрлись, а Силантий очутился на поляне около терема деревянного. «Ну, — думает он, — пропал я! Одна надежда, что муж Деваны, Святобор[67], выслушает и поможет!»
Хозяйка будто мысли услышала те, обернулась и молвит:
— Святобора нет, по делам уехал, так что не жди, что заступится! А пока что приберись в горницах!
Видано ли дело — мужика заставлять чистоту наводить в тереме? Сущая насмешка! Но делать нечего, покорился Силантий. Против Деваны не выстоишь, за ней вся таёжная рать. Так и повелось. Девана исчезала по делам, Силантий прибирался, печи топил, еду готовил. Иной раз дня по три не было хозяйки. Парень еду отдавал верным псам Деваны, что ворота стерегли, а сам на другой день сызнова стряпал. В горницах за Силантием приглядывали кот и кошка, иной раз и рысь показывалась. Чуял Силантий, что они являлись глазами Деваны, она смотрит, чем прислужник занимается. Потому без дела не сидел. С утра до ночи работал. А дел всегда много, коли есть к тому охотка. Нет-нет, да и вздохнёт парень о невесте своей, плат, вышитый ею, достанет, уткнётся лицом, так и легче
