на меня, а потом избегал встреч несколько дней.
Изнутри дома слышна песня «Make Hate to Me» группы Citizen Soldier.
Обе стеклянные двери широко распахнуты, и мы заходим внутрь. Мраморные полы, дорогой декор и артефакты заставляют меня открыть рот. Я выросла в окружении денег. Мой отец владеет многомиллиардным бизнесом. Моя мать не так богата, как отец, но она известна на весь мир своими показами в купальниках. Так они и познакомились. Однажды он увидел ее фотографию и пролетел полмира только для того, чтобы купить ей кофе. Через три месяца они поженились. Я родилась через шесть месяцев. Почти уверена, что моя мама залетела в ту первую ночь специально — ловушка для богатого мужчины. Потом, когда я родилась, они остановились. Я всегда умоляла о брате или сестре. Не то чтобы это отнимало у них время. Меня воспитывали няни и репетиторы. Но это совсем другой уровень.
Все белое, как снег, и отполировано до блеска. Стены выкрашены в белый цвет с черно-белыми картинами. На стене слева от меня висит большая картина Эйфелевой башни. Я была там несколько раз, но никогда не видела ее красивее, чем на этой фотографии. Прямо по курсу — парадная лестница, покрытая черным ковром с соответствующими перилами. На втором этаже открывается площадка, дающая возможность пойти налево или направо. Верхний уровень также открыт посередине, что позволяет взглянуть на высокий, выкрашенный черной краской потолок, с которого свисают люстры до первого этажа. Я вижу несколько дверей, которые ведут в некоторые комнаты. Лифт в левом углу должен доставить на третий и четвертый этажи.
— Это потрясающее место, — шепчет Сара в благоговении.
— Телефоны, ключи и удостоверения личности.
Мы обе поворачиваемся направо и видим мужчину, стоящего за стойкой. На нем черная маска с крестиками над глазами и швами на губах, а также черный плащ.
— Телефоны, ключи и удостоверение личности, — громко повторяет он сквозь музыку, протягивая нам два пакета.
Подойдя к нему, я беру их.
— Зачем? — спрашивает Сара.
— Потому что таковы правила. Либо бросайте свое дерьмо в мешок, либо убирайтесь на хер, — рявкает он, протягивая пакет парню рядом с нами. Тот, не задумываясь, выгребает свои вещи из карманов и кладет их в сумку. Он застегивает его на молнию, прежде чем отдать обратно.
Парень в маске пишет на ней, а затем кладет ее в шкафчик за ним на стене.
— Пойдем, — она хлопает глазами на меня. — Что может случиться? Это будет весело. — Затем она начинает класть свои вещи в свой пакет.
— Правда?! — что может случиться? Это то, что я хотела сделать. Выбраться и получить ответы.
Отдав ему пакет, он протягивает нам два листка бумаги.
— Напишите свое имя на бирке и прикрепите ее на пакет, — затем он нажимает на ручку и протягивает ее мне.
Нагнувшись, я пишу свое имя, а затем отдаю Саре, чтобы она сделала то же самое со своей биркой.
— Это дико. Я никогда не была на такой вечеринке, — она хватает меня за руку и начинает возбужденно подпрыгивать вверх-вниз. — Это для приза? — спрашивает она его.
Он откидывает голову назад, смеясь. Мы не можем видеть его лица, но под углом нам хорошо видно, как его кадык двигается от смеха.
— Это начало ритуала, — говорит он, успокоившись.
— Что это такое? — спрашиваю я, потому что до сих пор не получила прямого ответа.
— Не стоит слишком беспокоиться. Я сомневаюсь, что вам двоим есть о чем беспокоиться, — загадочно отвечает он и отпускает нас, переходя к следующей группе девушек, которые только что вошли.
— Пойдем, найдем немного алкоголя, — она тащит меня через коридор на кухню. Помещение большое, с приборами из нержавеющей стали. Справа расположена барная стойка, где в данный момент находятся люди.
Это выглядит как любая другая студенческая вечеринка. Единственное отличие — некоторые одеты как парень впереди — в масках и плащах.
— Кто эти люди? — шепчу я ей на ухо под «Needles» группы Seether.
Она пожимает плечами.
— Если бы у меня был телефон, я бы погуглила.
Что-то подсказывает мне, что Google ни черта не знает о ситуации, в которой мы оказались. Ритуал? По-моему, звучит по-церковному, с кровью и жертвоприношением. Интересно, это Лорды одеты по-другому? Насколько я знаю, в Баррингтоне не секрет, кто является его членами. О них не так много говорят, но я знаю только то, что рассказал мне Мэтт, а это не так много. Я просто всегда считала, что это что-то вроде братства.
Подойдя к островку, я вижу маленькие стеклянные чаши, выстроенные в ряд. В каждой из них лежат таблетки разных цветов и форм. В некоторых я узнаю Ксанакс[3], Перкоцет[4] и Аддерал[5]. То, что моя мама принимает время от времени, когда у нее стресс или болит голова.
— Что ты хочешь? — спрашивает Сара, оглядывая выстроившиеся в ряд напитки.
— Мне ром с колой, пожалуйста.
Она кивает головой и начинает наливать мне напиток. Закончив, наливает и себе. Мы поднимаем их вместе. Выпив, я кашляю.
— Боже милостивый, — я шиплю на вдохе. — Пытаешься меня убить?
Она смеется.
— Нет. Но хорошая алкогольная кома звучит неплохо.
Она дважды была в реабилитационной клинике, пока училась в школе. Ее мать пришла домой и обнаружила ее без сознания на полу в собственной рвоте. Она приняла немного Оксикодона[6]. Сара не склонна к самоубийству, но хотела, чтобы родители заметили ее. Когда это не сработало, она пошла на вечеринку, напилась в стельку и обмотала единственную в своем роде машину своего отца вокруг дерева. У нее еще даже не было прав.
Очевидно, реабилитация ничем не помогла. Думаю, ее родители были просто рады, что она уехала в колледж после выпускного класса. Теперь она была чужой проблемой.
— Давай. Пойдем, посмотрим, что это за место, — она берет
