class="p1">— Комитет по работе с молодежью, значит… — прочитал я вслух.
— Он самый.
— И как работаете?
— По-разному. Фестивали, олимпиады, праздники, походы, следопыты. Тренинги. Короче, организуем.
— Кого? — не понял я.
— Молодежь, я же тебе говорю.
Принесли мороженое, Жмуркин… то есть теперь уже Скопин, достал футляр, из него большую серебряную ложку и стал ею мороженое есть — деловито, без удовольствия, как манную кашу. Даже с некоторым чувством отвращения.
Я подумал, что это из-за политики. Многие знания — многие печали, тяжела ты, шапка Мономаха, в Кремле не надо жить, преображенец прав, и все остальное, знаем, в культурке чуток разбираемся.
— Организуем молодежь, — повторил Скопин-Жмуркин. — Государство в последнее время обращает, знаешь ли, внимание. Средства выделяют.
— Да…
— Я работаю в международном отделе, — сказал Жмуркин с достоинством. — Связи с общественностью, то, се, пиар, улучшение имиджа области…
— У нас плохой имидж? — поинтересовался я.
— Не самый лучший твоими заботами. И ты у нас не один такой, кстати, правдолюб. Впрочем, дело в другом, долго объяснять…
Скопин-Жмуркин сурово облизал ложку.
— Долго объяснять, буду краток и по делу. Видишь ли, между Россией и Германией действует программа обмена одаренной молодежью.
— О, — сказал я.
— Ну да, о. Студентами, старшими школьниками, аспирантами разными. По этой программе организуются мероприятия, поездки на каникулах, поддержка юных дарований, стажировка в вузах, при желании можно даже немецкий диплом получить…
Я кивнул. Немецкий диплом — это да. Тут бы наш получить какой-нибудь завалященький. На бюджет не поступить, на платное денег нет, кисло, я почесал подбородок, продолжил слушать Скопин-Жмуркина. Он рассказывал какую-то историю, видимо, из жизни молодежного правительства, про то, как они поддерживали какое-то там юное дарование.
— …И эта девочка написала исследование о немецкой средневековой литературе, что-то там о плутовских романах и их внутренней структуре, короче, точно потом узнаю, у меня все тут.
Жмуркин похлопал по портфелю.
— Написала реферат, разместила его в Интернете, на немецком научном сайте. Как оказалось, жена бундеспрезидента тоже интересуется этой самой литературой. И эта девочка какую-то там загадку разгадала, которую сто лет не могли разгадать, ну, как в кино просто…
— Что за девица? — спросил я.
— Рокотова. Она в санаторной школе учится. Ты ее знаешь?
— Нет.
Жмуркин вдруг поморщился и вспомнил:
— А не та ли это Рокотова, что собак красила, а? Она нас как, не дискредитирует на мировой арене?
— Это Розанова собак красила, — поправил я, — а Рокотову я не знаю. Если она и красила, то тайно.
Жмуркин рассмеялся.
— Прекрасная у вас тут атмосфера, — Жмуркин глубоко вдохнул. — Как раньше совсем. Такое, знаешь ли, милое провинциальное безумие, трэш дней. Знаешь, между тем, что Розанова красит бродячих собак, и тем, что Рокотова пишет сочинения по древнегерманской литературе, нет особой разницы. Но если копнуть глубже, то обнаружится, что и жена бундесканцлера тоже…
Девочка из санаторной школы, жена бундеспрезидента, — как мал стал мир, высморкаться некуда, пять рукопожатий, и ты в Белом доме. Какой у нас интересный город, однако. Все сплошь таланты. То математик, то туберкулезная германистка, про боксеров уж молчу, зубы так в разные стороны и разлетаются, все чего-то мудрят, проявляют себя, активность кипит. Надо проверить — это везде так или только у нас? Может, здесь аномалия? Газ какой из болот поднимается, или тарелка летающая в доисторические годы разбилась, или бесчеловечные эксперименты проводились, много вариантов, недаром ведь в баторе германской филологией занимаются. Раньше там небось клопов на скорость давили, а теперь исследователи, видишь ли, филология-фелиология, наука, короче…
— …Короче, так. Ваша Рокотова сочинила про Рейнике-Лиса, и тут ни с того ни с сего грянул год Германии в России. Видишь ли, в Германии очень заинтересованы во взаимопроникновении культур, они решили пилотный проект…
— Мы уже пару раз взаимопроникались, — напомнил я. — И пилотно, и подводно, и на суше. До сих пор икается.
— Вот и надо преодолевать старинные обиды, — подготовленно возразил Жмуркин. — На это все и рассчитано! Совместные группы из немецких и российских школьников едут по историческим местам и совершают добрые дела.
— Какие еще дела?
— Всякие. У меня тут список…
Жмуркин достал из портфеля лист.
— …Вот, тут на любой вкус. Праздник в приюте «Рябинушки», помощь в восстановлении Макарьевского монастыря, если успеем, благотворительный концерт, веселые старты…
— Благотворительный концерт?
— Ну да, — кивнул Жмуркин. — Там среди немцев одна на волынке играет.
— Среди каких немцев? — не понял я.
— Ты меня слушаешь или нет? Я же объясняю: совместная поездка, — мы и немцы. Одаренные подростки из нашего… то есть вашего города. Пока пилотный проект, и немцев едет всего трое, девочка, Александра, и два мальчика. Девочка играет на волынке, причем неплохо, она какой-то там даже лауреат. Вот мы и запланировали концерт, выручку передадим в фонд…
— Пустое дело, — я отмахнулся. — Ты где живешь, Жмур? Кто в России пойдет слушать немецкую волынку?
Жмуркин усмехнулся.
— Ты, Виктуар, недопонимаешь. Узко мыслишь, батенька, провинциально, совсем тут закис. Посещаемость мероприятия зависит не от того, кто на сцене кривляется, а от того, кто его организует. Если, допустим, концерт организуешь ты, то, конечно, никто не придет. А вот если это сделаю я, то от желающих не будет отбоя. И на немецкую волынку пойдут, и на самодеятельность экскаваторного завода. И еще билеты друг у друга вырывать будут.
Жмуркин ухмыльнулся, по-старому, по-жмуркинскому.
— Впрочем, концерт — не самое важное. Главное… Главное другое…
Жмуркин замолчал.
— Короче, маршрут согласован. Едем по Золотому кольцу. Я помню, ты же мечтал.
Ну да, подумал я. Мечтал. Года четыре назад. Поехать, оторваться от родителей и неудачливости, что может быть лучше путешествия? Вообще-то я люблю путешествия, люблю. Только никогда в них не езжу, такая, однако, судьба.
— Едем по Золотому кольцу, — повторил Жмуркин. — Само собой, не по всему, только по центральным городам. Немецкая сторона в свою очередь организует такую же поездку по Рейну, маршрут «Кольцо Нибелунгов». У нас Золотое кольцо, у них Кольцо Нибелунгов. Соответственно, следующим летом. Если все пройдет гладко, то участники мероприятия получат возможность бесплатного обучения в немецких институтах. Как?
— Нормально.
Если честно, то я не очень понял, кто куда едет, какие кольца, какие Нибелунги… Нибелунги никак не вязались с пыльной улицей, со скучными тучами, нависшими над рекой и не решающимися ее перешагнуть, с мальчишкой лет десяти, он шагал по этой пыльной улице, впряженный в самодельную тележку с велосипедными колесами, в тележке синела большая пластиковая бутылка с водой, мальчишка тащил ее с колонки. А мне печально стало, в последнее время мне печально делается почти по каждому поводу, хотя по возрасту еще рано, и палец еще.
