и не сыскать.
Задумчиво потираю подбородок. Жаль, что в своей той жизни я работала в маркетинговом отделе скромной служащей, а не была портнихой, тогда бы сейчас мне ничего не стоило скроить что-нибудь для девочки. Неожиданная волна воспоминаний нахлынула и поглотила с головой. Где-то под сердцем тоскливо заныло. Так захотелось обратно в современный мир. Пускай там меня окружала лишь серая безнадежность и борьба за выживание, за выплачивание ипотеки, но ход вещей был прост и понятен. Здесь же… Слишком много магии и странностей. И опасностей, от которых иной раз не видно спасения и защиты.
Пока я придавалась воспоминаниям прошлого и параллельно пыталась отыскать что-то похожее на детскую одежду, Мирей окончательно подружилась с совами. Она принялась гонятся за ними сначала по гардеробной, поднимая столбы пыли, а затем выбежала из комнаты и стала носиться по коридорам. То и дело доносился звонкий детский смех и грохот очередного перевернутого стула. Поскольку мне еще ни разу не приходилось заниматься воспитанием ребенка, я понятия не имела, как урезонить дочь бургомистра, а заодно напомнить совам, что они между прочим находятся в заколдованном замке, который охраняют.
— Ой, а тут что?! — воскликнула Мирей. — Фу, как здесь намусорено и сколько стекла!
Мое сердце екает, так как понимаю, что девочка добралась до тайной комнаты, которую я оставила открытой, чтобы проветрить.
— Постой! Не ходи туда! — кидаюсь в коридор, путаясь в длинной юбке и держа в руках кусок ткани, из которого решила скроить что-то наподобие платья.
Но пока я бежала, хруст стекла под маленькими ножками сообщил мне, что Мирей уже вошла, и что совы что-то одобрительно ухают. Вот же глупые птицы! Она же может порезаться!
— Мирей! Не стоит тебе тут находиться!
Влетаю в тот момент, когда девочка стоит у стены и с любопытством рассматривает один из разрезанных портретов. Приближаюсь и осторожно беру девочку за руку.
— Пойдем, попробую соорудить тебе новую одежду, — тяну ее в сторону выхода.
— Это же Клерстар, — говорит она задумчиво.
— Что? — недоуменно хлопаю глазами и перевожу взгляд на картину.
Сохранившаяся часть изображает город, утопающий в зелени и цветущих садах, высоко над крышами раскинулось голубое небо, и яркое солнце, золотые лучи отражаются в водной глади реки, опоясывающей город. Эти дома…
— Мирей… — вдруг замираю от догадки, — здесь же изображен твой город…
Девочка переводит на меня озадаченный взгляд, маленькие бровки так и ползут вверх.
— Ты что же даже не знаешь, что город, в котором мой отец бургомистр, называется Клерстар?
Я знала об этом, потому что читала в книге об Нордессе, и все же мне и в голову не приходило рассматривать портреты у стены. Один вид исполосованных холстов отзывался неприятным спазмом в животе. В каком страшном безумии находился тот, кто сотворил такое? И зачем?
Оборачиваюсь и окидываю взглядом комнату. Разбитый туалетный столик, выбитое окно, словно кто-то одержимый крушил все, что попадалось под руку. «Элая, помоги мне. Молю…» Этот шепот, словно шелест листвы в саду пробежал по позвоночнику и застыл в голове. Закрываю глаза, борясь с подступающей дурнотой.
— Помоги! — крик уже разрывает голову, с силой сжимаю голову и, стараясь не упасть, опускаюсь на колени.
— Элая! Тебе плохо? — кричит напуганная Мирей, но ее голосок доносится словно сквозь плотную пелену.
С силой сжимаю виски, моя голова разрывается и вижу под ногами то приглашение на свадьбу. «В пятый день месяца Паладина их дочь, Элая Аврора Фиантен, будет обвенчана с его высочеством, принцем…» Голову сжимает стальное кольцо, в глазах темнеет, падаю прямо на осколки.
Вижу красивую женщину в голубом платье, ее густые светлые как день волосы заплетены в сложную прическу и украшены жемчугом.
— Мама, что ты делаешь?
Она оборачивается и улыбается, раскрывая руки.
— Элая, дитя мое, — и я бросаюсь к ней на грудь и прижимаюсь щекой. — А я как раз складываю детские вещи, — женщина кивает на большой резной сундук, в который старательные слуги укладывают маленькие платьица и пальтишки, — как же быстро дети растут, — вздыхает женщина, а потом останавливает на мне внимательный взгляд голубых глаз. — Ты уже сообщила ей?
— Еще нет, — машу головой, вдыхая грудью любимый аромат.
— Тогда поспеши, — целует в макушку.
И я бегу наверх и толкаю высокую тяжелую дверь. Сердце так и стучит в груди от ликования.
— Ареса! — зову.
В комнате темно, горит лишь одинокая свеча. Смотрю по сторонам, щеки красные, дыхание прерывается от бега. Я должна скорее сообщить ей об этом! Тусклый белый силуэт проступает из темноты, невольно вздрагиваю от испуга. Но тут же узнаю.
— Ареса! — кидаюсь и сжимаю холодные пальцы. — Он сделал предложение! Сегодня, когда мы гуляли в саду! Так и сказал, что не может жить без меня, что я любовь все его жизни и еще…ах, — сжимаю горящие щеки и кружусь по комнате.
Но Ареса молчит, и тут до меня доходит, что она не произнесла ни слова, с момента, как я вошла.
— Что с тобой? — спрашиваю, окидывая ее взглядом.
Стоит неподвижно в белом платье и вдруг поднимает глаза…
И, вскрикнув от ужаса, прихожу в себя. Белый каменный свод, под спиной осколки и распухшее от долгого плача лицо Мирей. Белочка и Смуглянка неподвижно сидят на раме картины и смотрят тем таинственным взглядом, который мне уже порядком надоел.
— Элая! Ты жива! — девочка ладошкой растирает слезы и кидается мне в объятия. — Я думала, что ты умерла! Ты раз — и упала! Совсем как мама!
Маленькое тело сотрясает от рыданий, я же пытаюсь привести расстроенную голову в порядок.
— Пойдем, — говорю хрипло, — мне кажется, я знаю, где мы сможем найти тебе одежду.
Сундук с платьями нашелся в одной из комнат. Точь-в-точь как в моем видении. Проводя рукой по расшитой золотом и стеклярусом ткани, чувствую дрожь в пальцах.
— Ой, какие наряды! — восклицает девочка, заглядывая в сундук.
Мирей сама тыкнула пальчиком в платье, которое приглянулось ей больше всего: на тяжелой парче вышиты разноцветными нитями птицы фиантен. Там же нашлись чулки и даже сапожки с золотыми пряжками. И отороченное мехом пальто. Но венцом всего стала белая муфточка.
— Ах, какая красота! — кружилась Мирей возле зеркала. Глазки сверкали, щеки алые. Наряд и вправду сел отлично. Совы сидели на спинке кресла, одобрительно кивали головами и таращили желтые глазищи.
Все в этом замке восхищало девочку. Особенно то, что погода в зачарованном саду была другой.
— Вот это волшебство! — звонко хохочет она, бегая босой по зеленой траве. — Нет снега! Совсем! Ни снежинки! Элая, ты волшебница! Добрая фея!
Я смеюсь и раскладываю на широком
