просто другой конец света! Поднимали меня рано, я капризничала, не хотела одеваться. Помню, как мама ругается, надевает на меня вещи, обувает мне бурочки, которые были в жёлто-зелёную клеточку и на зелёных шнурках, а я выгибаю ноги, чтобы не налезли ненавистные ботинки! Мама, не будь дурой, – хрясь мне ладошкой легонько по взъёму, нога расслабилась на секунду и легко влезла в сапожок! Едем в трамвае, а я разглядываю в окошко проплывающие мимо пятиэтажки, где кто-то мелькает в окнах и соображаю, что там кто-то живёт наподобие нашего семейства и поражаюсь этому!
Ещё напеваю какие-то песенки. Например: «Нас везут на комбинат, комбинат, комбинат! Потребитель будет рад, будет рад, будет рад!» Где я это слыхала? Но знала, что это песенка свиней, которых везли на мясокомбинат. Люди, стоящие рядом хохочут, а я думаю, ну что смешного?!
В садике Эмма Алексеевна часто меня спрашивала, кого я больше люблю, маму или папу? Я упорно отвечала: «И маму и папу одинаково!». Но та продолжала пытать: «Но всё же? Кого больше? Хоть на капельку? Хоть на чуточку?». Спрашивала до тех пор, пока я не сознавалась: «Папу!» О, как она тогда радовалась! А мне было стыдно, как-будто я предала маму. Хотя папу я действительно любила больше. Я всегда ходила с ним на демонстрации. Очень любила ходить с флажком и шарами. Мама мне пристёгивала значки по случаю. Один был в виде бантика с надписью 1 мая! А второй – что-то типа развевающегося флага и яблоневыми цветами, и надписью С 1 Мая! После демонстрации шла с папой в пивнушку, где он выпивал кружку пива. Дома меня мама спрашивала: «В пивную заходили?». А я: «Нееет!», – покрывала его. Мама, надо сказать, любила поскандалить, а я это не переносила.
Папа покупал мне диафильмы и по вечерам, иногда, включал фильмоскоп, вставлял плёнки и с выражением читал сказки. Частенько рядом сидели и мои подружки Ольга и Инна.
В том же составе мы смотрели диафильмы и у Новичковых, и у Чердаковых. Из моих плёнок, помню, был чёрно-белый фильм «Матрос-Чижик» с реальными кадрами из художественного фильма. У Ольги помню историю про двух лягушек, которые попали в кувшин с молоком, где одна утонула, а вторая била лапками до тех пор, пока не сбила масло и не убежала. Такая поучительная история! У Новичковых было плёнок раз в 10 больше, чем у нас с Ольгой. Ведь у них были родственники в Москве, как я уже упоминала ранее, стало быть больше возможностей приобрести дефицитные вещи! В кухне у них на полке всегда стояла банка с лимонными дольками, такая красивая, с нарисованными человечками из мультика про Чиполино, т е синьорами-лимонами! Ещё был шоколадный заяц в цветной фольге с нарисованной мордочкой и одёжкой, такой золотой-красно-бирюзовый! Сказка! Мы с Ольгой Чердаковой только облизывались! Хотя Инна нас угощала.
Так вот, у Иннки и плёнки к диапроектору были необычные! Про Кротика и его голубые штанишки, (позже мы увидели серию чешских мультфильмов про этого крота); про кошку с мышонком, которых звали Котауси и Мауси и всё в таком же духе! Раньше мультики показывали раза два в день да по 10 минут. Ну что это? И вообще мне не разрешали смотреть телевизор, говорили, что вредно для глаз! Я лежала в своей кровати, соседней комнате с телевизором и слушала его как радио. Я сама представляла себе героев фильма, по голосам всех их различала. Изредка вставала с кровати и подсматривала в щель между шторами, ( вместо межкомнатных дверей у нас почему-то везде висели шторы), соответствует ли актёр моему воображаемому образу.
У меня было плохое зрение. Очки мне выписали уже во втором классе. Я писала ранее, что много читала, в том числе лёжа и в полутьме, что очень вредно. Сейчас у меня зрение ещё хуже, почти минус семь диоптрий, хотя ношу минус шесть. Зато слух на 110%!
Так хорошо всё слышу из соседних квартир, что без беруш не могу уснуть. Оправы у меня сейчас все модные, стильные, – целая коллекция! А самые первые были круглые металлические с гибкими пружинными душками. Они мне так давили на уши, – ужас!
Помню, баба прибежала за мной на занятия хора, чтобы увести домой, т к родилась моя сестрёнка Инна.
– Ой, -говорит, – какую девочку тебе родители купили! -
(Родителей она правда называла всегда Матка и Батька) – Быстрей домой!
И вот мы чешем во все лопатки мимо сквера имени Калинина и вдруг упали мои очки-крючки на землю и я же, со слепу, на них наступила! Да ладно! Никто меня не заругал. Ведь дома в моей кроватке лежит сестрёнка! Кроватка металлическая синего цвета, с шариками набалдашниками и с белой верёвочной сеткой в клетку, чтобы не выпал ребёнок. Сестрёнка завернута в пелёночку туго-туго, как бабочка в коконе и спит сопит. Рядом на диване улыбающиеся родители, а на столе букет с белыми каллами и красными тюльпанами! Шик!
Мамина сестра тётя Валя Инне потом каждый день рождения покупала каллы, пока не состарилась и не могла их уже покупать.
А тогда я была так счастлива! Я стала перебирать все имена, которые мне нравились, но мама все отвергала. Потом сказала:
– Может, Инна?
А я закричала:
– Конечно, Инна!
Ведь у меня за стеной жила подруга Инна и мне очень нравилось её имя.
А мои подружки Ольга и Инна тем временем, на лестничной площадке, за нашей входной дверью, играли в «Съедобное-несъедобное». Игра заключалась в том, что один другому кидает мяч и кричит слово, например «Самолёт». И тот, кто ловит, не должен касаться мяча рукой. Он же несъедобный! А если: «Арбуз!», – должен поймать мяч и спуститься на одну ступеньку. Если перепутал и поймал то, что не нужно, – вернуться на ступеньку назад и вернуть мяч ведущему.
И вот, периодически, этот мяч ударялся о нашу дверь.
Я выглянула из своей квартиры и так строго заявляю своим товаркам:
– Может хватит! Мешаете маленькой спать!
Загордилась, короче!
Вообще, раньше много было интересных игр. Кроме пряток, жмурок, классиков, резиночек, «Съедобное-несъедобное» были ещё «цепи кованые». Мы кричали:
– Цепи кованые! Раскуйте нас! – (мы стояли сцепившись руками несколько человек против такого же отряда в шагах 30 друг от друга). И те кричали нам в ответ – Кем из нас?
Выбирали игрока и тот бежал к противоположной цепи и телом, без рук должен был расцепить сомкнутые руки. Получилось, – забирал это звено к себе в цепь, если нет – оставался здесь. Ещё
