слетели. А впереди снова раздался звонкий смех.
— Отдай! — в сердцах крикнул я и едва снова не потерял сознание от нахлынувшей слабости.
Организм в очередной раз попытался выбросить в кровь ненужный сейчас гормон.
— Отвали, бомжара! — прилетел её удаляющийся голос.
— Я не бомжара! — оскорбился я от подобного сравнения. — Ты ворюга!
— Пошёл на хер! — прилетел её голос.
А надев очки, я увидел средний палец, направленный в мою сторону. Девчонка как ни в чём не бывало, продолжала теперь уже спокойно уходить, даже не обернулась.
— Ах ты сучка! — окончательно разозлился я и выбросил вперёд руку, надеясь на то, что моих сил хватит, чтобы нахалка полетела носом в землю.
И у меня получилось ровно так, как я и хотел: не сильно, точно и без ущерба для здоровья. Вот только не своего.
Перед глазами вновь поплыло, навалилась слабость и тошнота. Я застонал, опустился на корточки и прижался спиной к ограде.
— Ах ты мудак! — словно сквозь вату донёсся её гневный голос, а вскоре послышались и шаги. — Да я тебя… Эй, ты как, что с тобой?
— Плохо, — выдохнул я, борясь с тошнотой, и тут же вывернул пустой желудок, едва успев при этом наклониться в сторону.
Немного полегчало, голова прояснилась, а тошнота отступила.
— Ты наркоман, что ли? — продолжила перебирать наихудшие сравнения та.
— Сама ты… — буркнул я, но продолжать мысль не стал. — Ты зачем у меня по карманам лазила?
— К тому же ещё и тупой, — усмехнулась та, вместо ответа держа в руках мой артефакт. — Ты ради этой херни за мной побежал?
— Это отца, у меня больше ничего от него не осталось, — слабо улыбнулся я, а затем отчего-то произнёс совсем не то, что собирался: — Мне помощь нужна.
— Вот ещё, — ухмыльнулась та. — Мне что с этого будет? И чем это ты в меня таким бросил? Тебя что, не учили с девочками обращаться? Хотя, что ещё ждать от бомжа и наркомана⁈
— Я не бомж, мои очки стоят почти как квартира, — оскорбился я таким сравнениям и внезапно придумал, как заработать, а заодно заинтересовать новую знакомую. — Одежда тоже брендовая. Всё это можно продать, помоги мне, и я с тобой поделюсь.
— Это откуда же ты у нас такой нарядный нарисовался? — задумчиво пробормотала девчонка, подбросив в руке статуэтку из камня, но, кажется, сработало, в её глазах явно читался интерес.
Глава 6
С моим везением, явно что-то не ладное
— Верни, пожалуйста, статуэтку, — протянул я руку вперёд.
— На, держи, — спокойно отдала её та. — Я думала, может, ценное что-то, пока не присмотрелась.
— Если только для меня, — слабо улыбнулся я. — Ну так что, мы договорились?
— Значит так, твои стёкла за эти деньги здесь на хер никому не упали, — задумчиво, оценивающим взглядом осмотрела меня та, приложив указательный палец к губам.
Лицо вполне миловидное, но уж очень блеклое, что ли? Если не присмотреться, то и внимания не никогда обратишь. Ей бы ресницы подкрасить, глаза подвести, может быть, причёску даже сменить. А не вот этот вот хвост, который тут же повторно схвачен резинкой и висит, словно мешок какой.
Я даже не сразу догадался, что это девчонка, а уж с капюшоном от спортивной куртки на голове и подавно. Стиль отсутствует напрочь, но вот стоило ей улыбнуться, как я моментально засмотрелся на сияющее лицо. Самому захотелось растянуть губы в ответ.
— Ты чё лыбишься, а⁈ — упёрла руки в бока она. — Слышал вообще, что я сейчас сказала?
— Да, тридцать тысяч — это максимум, что с меня можно поиметь, — повторил я её последние слова и встрепенулся, — То есть как тридцать, один пиджак не меньше трёх сотен стоит⁈
— Ну давай, иди, встань на рынок и посмотрим, как быстро ты его спихнёшь за эти деньги, — ухмыльнулась девчонка. — Очнись, пижон, здесь тебе не Москва. Десять кусков — это максимум, что готовы потратить местные мажоры на шмотки.
— Как вы тут живёте вообще? — буркнул я и наконец поднялся на ноги.
— Вот тебя, бомжа, забыли спросить, — огрызнулась та и уверенно зашагала в сторону главного выхода.
— Я не бомж, сколько раз тебе повторять? — бросил я ей в спину, после того как догнал. — Просто так сложились обстоятельства.
— Ага, я себе тоже это каждое утро повторяю, — вернула шпильку девчонка.
— Так ты что, бездомная, что ли? — удивился я, потому как пахло от неё нормально, да и выглядела прилично, ну более или менее, конечно.
— Ты совсем дурак? — обернулась она и зло посмотрела. — Отвянь, вообще, я с тобой откровенничать не собиралась. Делаем, о чём договорились, и разбегаемся, понял?
— Как скажешь, — согласился я. — А можно в качестве аванса шаурму хотя бы?
— Я тебе что, мать Тереза? — с бессменной ухмылкой ответила та. — Чё, вообще дела плохи? Давно ел вообще?
— За последние сутки, пара бутербродов с чаем, — честно признался я.
— Ладно, к Серёге сейчас заглянем, решим короче, — отмахнулась та и решительно сменила направление.
Мы снова прошли мимо кладбища, и через некоторое время девчонка уверенно барабанила ногой в дверь музея имени Сергея Есенина. Интересно, что она имела в виду, когда говорила «к Серёге»? Само здание или так действительно её друга зовут?
Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился взъерошенный паренёк лет двадцати на вид. Лицо разгорячённое, глаза горят, изначальная гипотеза, выдвинутая моей новой знакомой о том, что он опять дрыхнет как этот, отпадает.
— Чё надо, Ши́за? — грубо отреагировал он на её появление.
Но девчонке было наплевать на его вопросы и то, что он даже не собирался её пропускать. Она бесцеремонно отодвинула его в сторонку и прошмыгнула внутрь.
— У тебя пожрать есть чего? — донёсся её голос оттуда.
— Мать опять в запое? — отвернулся от меня паренёк и прошёл вслед за Ши́зой, при этом дверь оставил открытой.
Я молча пожал плечами и тоже вошёл, хоть меня вроде как никто не приглашал.
Запах старины тут же ударил в голову, перенося сознание в далёкое прошлое. Обстановка под стать, какие-то вырезки на стенах, фотографии, даже печь посреди комнаты имеется со всей утварью.
В таких местах всегда особая атмосфера, с головой окунает в прошлое, навевая некую ностальгию. Хоть я и небольшой любитель поэзии, но с уважением отношусь к творчеству Есенина. А сейчас я ещё и с любопытством осматривал убранство музея.
— Ты где пропал? — из-за соседнего поворота появилась Шиза и, взяв меня за руку, потянула за собой. — Не лазь здесь без спроса.
Пара поворотов, дверь с надписью «Служебное помещение», и вот мы в святая святых музея. Немного пройдя по узкому коридору, который ремонта ещё с Советского Союза, скорее всего, не видел, мы попали в небольшую каптёрку.
Старое, продавленное кресло, не менее древняя тахта, на которой совершенно не стесняясь сидит длинноногая девушка, завёрнутая в простыню, и дымит сигаретой. Глазу без лишних подсказок было понятно, что кроме белой ткани, больше ничего не скрывает её наготу.
— Тебя тётя Катя пришибёт за то, что куришь здесь опять, — продолжая вести себя всё так же бесцеремонно, Шиза подошла к девушке и выхватила у той из пальцев сигарету.
После чего глубоко затянулась и, выпустив дым, забралась с ногами в кресло. Я же стоял в походе, под любопытными взглядами новых знакомых.
— Как звать-то тебя, красавчик? — первой подала голос девушка на тахте.
— Глеб, — спокойным голосом ответил я.
— Это что, реально Армани на тебе? — проявила она любопытство в отношении моей одежды.
— Да, — так же односложно ответил я.
— Домой ты сегодня не собираешься, я правильно поняла? — обратилась Шиза к парню. — Дай ключи.
Парень молча вытянул их из куртки, что висела на гвозде у окна, и кинул через всю комнату. Девчонка лихо поймала звякнувшую связку и сунула в карман олимпийки.
— Ну чё скажешь, Крис? — снова подала голос Шиза, обращаясь к подруге.
— Да хрен знает, — пожала она плечами. — Я, конечно, предложу, но скорее всего, полтинник — это максимум.
— Идёт, — согласилась та. — Есенин, дай пару сотен, жрать охота.
— Шиз, а ты не охуела? — попыталась возмутиться та, но «Есенин» и эту просьбу выполнил молча.
Зато когда мы двинулись на выход, он придержал её за локоток в одной из зал музея.
— Это что за хер с тобой? — вполовину голоса произнёс он.
Я тут же сделал шаг в сторону и навострил уши. Всегда любопытно, что о тебе думают другие люди и уж тем более, когда они обсуждают это в твоё отсутствие.
— Понятия не имею, — в своей манере огрызнулась Шиза.
— Капец блин, Вик, хватит дуру включать, — прошипел Есенин. — Я твой брат, помнишь?
— Да блин, Сер, я реально не знаю, кто
