интересом посмотрел на доктора.
– Да, безусловно, как и любой обмен опытом. Только в ближайшее время мне эти знания не пригодятся, – ответил Шеин.
– Почему же? – удивленно спросил Трегубов.
– В деревнях началась эпидемия холеры, и это на фоне неурожая и голода! Придется заниматься в первую очередь этим.
– Да, уж, беда не приходит одна, – мрачно прокомментировал Иван, – и насколько всё плохо, как Вы думаете?
– Всё очень плохо, – вздохнул доктор, – и это только начало, к моему сожалению. Вы знаете, что известнейший писатель Антон Павлович Чехов вынуждено оставил литературу и пошёл уездным доктором в Серпухов. Врачей у нас катастрофически не хватает, особенно хороших. Лекарств мало, лошадей, зачастую, нет, а нужно ездить по деревням десятки вёрст. А ещё мужики, крестьяне, верят в суеверия, а не врачам! И никакой гигиены, везде грязь! Эпидемия и голод заберут многих. Год будет ужасным.
– Мрачную картину Вы рисуете, – сказал, пораженный словами Шеина, Иван. И какой же выход из этого положения Вы видите, что можно сделать?
– А нет никакого выхода, просто делай, что можешь, и всё, – доктор замолчал, а затем после небольшой паузы решил уйти. – Извините, что-то мне не здоровится, не выспался, наверное, и устал с дороги. Вынужден Вас покинуть.
– Да, конечно, восстанавливайте силы.
Когда доктор ушёл, Иван оценил обстановку на реке: солнце так и не показалось, зато появился порывистый ветер. Трегубов немного подумал и решил остаться в ресторане, заказав ещё кофе. Невольно он прислушался к разговору, а вернее, к разгоравшемуся спору о политике за соседним столиком между неприятным господином в старомодном костюме и богато одетым мужчиной лет шестидесяти с тщательно ухоженной растительностью на лице и осанкой военного.
– Скажите мне, Владимир Алексеевич, как бывший военный, – желчно спрашивал носатый господин, – будет ли война с Японией?
– Помилуйте, Николай Харитонович, о чём Вы? С какой стати Вам такое в голову приходит? – удивился господин с пышными усами и бакенбардами.
– Как с какой стати? Вы что не помните, как в мае ихний самурай в Киото хотел зарубить наследника престола российского Николая Александровича? Слава богу, – Николай Харитонович перекрестился, – головою крепок оказался наш цесаревич, это ж два удара саблей выдержал!
– Ну что Вы, Николай Харитонович, это – случайность. Писали же, что японец этот напал на почве ненависти к иностранцам.
– Ох, как же Вы не видите, что всё не так просто! Японец этот служил в их полиции, значит, был на службе государства. И как он пробрался через охрану? Как смог? И что было бы, если бы на помощь не подоспел греческий принц со своей тростью? Нет, нет, всё непросто! Это – заговор, вот увидите, что будет война с Японией.
– Зачем? Ну, зачем? Где эта Япония и где мы! – покачал головой Владимир Алексеевич.
– Ага! Вот именно! – торжествующие выпалил носатый. – Именно поэтому император – батюшка и начал строить железную дорогу, которая соединит Европу и Дальний Восток. Вы разве не знаете, что летом начали стройку Уссурийской железной дороги во Владивостоке? Зачем бы это? Увидите ещё: посадят войска в вагоны и вперёд на Японию. Дайте только срок закончить!
– Да не враг нам Япония, не враг! Что Вы такое говорите, уж я то знаю! – князь начал горячиться.
– А кто же враг тогда? – Николай Харитонович насупился под давлением авторитетного мнения Алексея Владимировича.
– Да кто, кто… Как обычно, Англия, ещё со времен императора Павла, – пренебрежительно ответил тот.
– Да что Вы? Разве не с Наполеоном тогда была война?! – делано поразился Николай Харитонович, разведя руки в стороны.
– А не нужно было воевать с Наполеоном. Нужно было вместе задавить английского зверя.
– Но, позвольте, французы – это якобинская зараза! – безапелляционно заявил неприятный господин. – Это они породили террористов, убивших Александра второго.
– Тем не менее, это – наш естественный союзник против Англии, которая уже подмяла под себя пол мира, и ей неймётся захватить остальную половину. Вот увидите, сейчас в Петербурге заключат франко-русский союз, или Вы думаете зря французская эскадра прибыла в Кронштадт? Газеты пишут, что сам император её встречал.
– Вы хотите сказать, что будет союз России и Франции против Англии?
– Против Англии и Германии, – Алексей Владимирович начал раздражатся такому непониманию мировой политической ситуации в своем собеседнике.
– Но…– хотел что-то вставить Николай Харитонович.
– Никаких но, – оборвал его уже покрасневший от набирающего градус спора собеседник. – Я воевал с ними в Крымскую компанию. Оба моих сына погибли в прошлую турецкую войну – один на Шипке, другой на Кавказе. Мы, русские, защищали Европу от османов, освобождали Балканы! И что потом Англия сделала? Предала весь христианский мир! Моя жена не перенесла гибели сыновей, а дочь до сих пор скорбит по ним. А Вы мне Япония, Франция! Всё зло из Англии! Уж я то знаю!
Алексей Владимирович вскочил в гневе и, не попрощавшись с собеседником, твёрдым шагом покинул ресторан.
– Подумаешь! – сказал Николай Харитонович, внезапно заметив, что за их громким спором наблюдали уже абсолютно все, на время притихшие, посетители ресторана, – уж и слова сказать нельзя, я же не знал, что у человека личная трагедия!
Он немного помолчал, а потом добавил:
– Будет, будет война с Японией, помяните моё слово.
После чего встал и тоже покинул помещение.
Иван поглядел вслед этому неприятному человеку, который столь неподобающим образом вывел из себя человека, понесшего такие утраты на службе императору. С другой стороны, он не мог понять горячности спорщиков. Это всего лишь беседа, слова. Нельзя реагировать так яростно на чужую точку зрения. Все мы разные люди и по-разному представляем себе мир и события в нём. Трегубов расплатился и, всё ещё находясь под впечатлением, произведенным спорщиками, вышел на палубу. Его взгляд сразу уперся в церкви на правом берегу.
Гриша
Коновалов смотрел на след от парохода, что расходился клиновидными волнами по реке. Он был расслаблен и чувствовал себя очень хорошо. Телом овладела послеобеденная леность. Мысли текли также вяло. Он был счастлив. Счастлив просто текущим моментом. Гриша любил путешествовать, был общителен и всегда рад новым знакомствам и новым людям. Все эти возможности давала ему работа. Поэтому сейчас он находился в полной гармонии с собой, он любил своё дело и возможности, которые оно ему давало. Из ресторана вышел молодой мужчина с пижонскими усиками и с удивлением, по мнению Григория, уставился на берег.
– Корчева, – подсказал Коновалов, – всего три церквушки и больше ничего интересного. Первая остановка, правда короткая, прогуляться не успеете.
Мужчина подошел к борту и встал рядом с Гришей:
– Вы уже наизусть знаете маршрут,
