Книга Если бы ты знал... - Тина Рамм

Его член в моей руке большой и горячий, на темно-розовой головке поблескивает прозрачная капля смазки. Надеюсь, Бейкер не ждет, то у меня совсем нет рвотного рефлекса, и на судьбу нашего договора это никак не повлияет. Я не смотрю на него, потому что знаю, что он наблюдает. Запах его кожи здесь десятикратно сильнее, может быть, поэтому во рту собирается слюна. Я закрываю глаза и обволакиваю его губами, ощущая на языке солоноватый вкус его возбуждения. Член каменеет у меня во рту, и в крови рассыпаются горячие искры. Кажется, меня и правда ничем не смутить. Я обхватываю его рукой у основания и тяну голову вверх, скользя языком по тонкой коже. Клайм по-прежнему не издает ни звука: я слышу лишь его ровное дыхание и чувствую на себе обжигающий взгляд. Сдавливаю губами головку и вновь опускаюсь вниз, стараясь взять больше длины. Я не хочу сделать ему приятно. К черту Клайма.

Я помогаю себе рукой. Найти правильный ритм удается не сразу, но, когда это случается, я вновь чувствую вкус соленой влаги на небе. Непроизвольно поднимаю глаза: Клайм все также смотрит на меня, в его лице нет ни единой эмоции, взгляд свинцово-серый. Скулы напряженные. Я двигаюсь ртом вниз, изо всех сил стараюсь не отводить глаз, потому что мне нужна его реакция в тот момент, когда он кончит.

Я начинаю двигаться быстрее, помогаю себе рукой. И впервые за все это время, Клайм отрывает руку от подлокотника, подносит ее к моему затылку и грубо наматывает мои длинные волосы на свой кулак так, что глаза начинает щипать от слез. Мне чертовски больно и неприятно, но я продолжаю сосать его член, чтобы не показать свои настоящие эмоции. Чувствую, как его член напрягается и уже в следующую секунду в небо выстреливает горячая жидкость. Я рефлекторно дергаюсь назад, но сильная рука Клайма не позволяет мне двинуться.

— Глотай.

Он опускает мою голову лишь тогда, когда я сглатываю его сперму. Резко вскакиваю на ноги и чувствую, как мои щеки предательски вспыхнули.

— Это все? Или ты хочешь еще трахнуть меня за свои бабки? — я быстро надеваю туфли и обхожу его стол, стараясь увеличить расстояние между нами.

— Ты сама продала свое тело. Так что не строй из себя мученицу, — он быстро застегивает свой ремень и опускает глаза к ноутбуку, как ни в чем не бывало.

Я сжимаю кулаки, чувствуя волну раздражения, и быстро подхожу к двери, желая поскорее покинуть эту комнату.

— Надеюсь, ты скажешь Тиму, что сосала мой член, прежде чем он поцелует тебя, — доносится за моей спиной, и я сжимаю дверную ручку так, словно хочу оторвать ее. Эгоцентричный ублюдок.

Громко хлопаю дверью так, что трещат все стены. Ненавижу.

Глава 8

— Латте и пасту из цукини с креветками, пожалуйста.

Темноволосая женщина средних лет с бейджем с именем «Дебби» на груди тычет ручкой по сенсору и оформляет мой заказ. Этой женщине примерно пятьдесят, но выглядит она очень хорошо: длинные и шелковистые волосы, среди которых нет ни единой серой волосинки, большие голубые глаза и приветливая улыбка. И только мимические морщинки возле глаз говорят о ее возрасте. Хотела бы я выглядеть так в старости.

— Ваш заказ вышел на двадцать долларов, оплата картой?

Я киваю и начинаю рыться в своей сумочке. Пока я была увлечена поиском своего картхолдера, через мой локоть протянулась мужская рука и приложила черную карту на терминал оплаты. Обернувшись, и удивленно выгнув бровь, я уставилась на Тима за своей спиной.

— Кто приглашает, тот и платит, — совершенно спокойно говорит парень и, взяв мой заказ, уходит в сторону нашего столика. — Как тебе первый день в нашем офисе, Рита? — Тим подносит ко рту чашу горького американо.

— Неплохо, но могло бы быть лучше, — в голове вспышками появляются картинки событий двадцати минутной давности. Я и Клайм. В его кабинете. — Какую должность занимаешь ты?

Я быстро перевожу тему, чтобы Тиму не удалось подробно расспросить меня о первом дне. Я ни за что не расскажу ему, что с генеральным директором этой компании нас связывает гораздо больше, чем просто работа.

— Финансовый отдел. Цифры и расчеты — мое любимое дело, — Тим вновь одаривает меня своей широкой улыбкой. Он немного странный, временами отчужденный, но меня, почему-то, это в нем привлекает. Может, потому что мы оба выглядим так, будто совсем не подходим этому месту, словно чувствуем себя не в своей тарелке, когда переступаем порог здания одной из самых успешных компаний этого штата.

— Должно быть, это ужасно скучно… Целый день сидеть за кипой бумаг и писать годовые отчеты по финансам.

— Это моя жизнь, Рита, — уголок рта Тима дергается. — Кто-то любит размахивать кистью, а кто-то предпочитает поклоняться на алтарь Адама Смита.

В глазах парня — вызов, а на лице улыбка, и это вызывает во мне игривый интерес.

— Как ты сказал? Размахивать кистью? — я издаю смешок и откидываюсь на спинку мягкого ресторанного кресла. — Думаешь, это так просто?

— Нет, совсем нет. Уверен, создавать картины — целая наука, — Тим пододвигается ближе ко мне, и только на таком близком расстоянии я могу увидеть, что его глаза не просто зеленого цвета, а с коричневой крапинкой вокруг зрачка. — Точно так же, как и рассчитывать финансы компании.

Внезапно его телефон начинает пищать, Тиму приходится вернуться на свое прежнее место, и посмотреть на экран. Когда его внимание сосредоточено на входящем сообщении, мне удается понять, что все это время я была напряжена. Я тяжело выдыхаю и всматриваюсь в панорамное окно, через которое отчетливо виден главный вход в здание нашей компании. Провожаю взглядами случайных прохожих, стараясь игнорировать непонятное чувство внутри, которое кричит о неправильности сложившейся ситуации. Полчаса назад я удовлетворяла Клайма в его кабинете, а сейчас обедаю с другим парнем в ресторане через дорогу.

Но у меня не было выбора. Была бы моя воля, я бы послала Бейкера в задницу.

— Это Клайм, — говорит Тим и вырывает меня из раздумий. — То есть, мистер Бейкер, — он откашливается и хмурится. — Мне нужно в офис.

Тим встает, отчего раздается шумный скрип отодвигаемого стула, а я моментально вскакиваю следом.

— Что-то случилось? — от меня не укрывается резкая смена настроения моего собеседника, который минуту назад с бешеным энтузиазмом рассказывал о своей работе, а сейчас даже не старается скрыть свое раздражение.

— Ничего особенного.

***

Клайм

Раздается