халат как будто бы не изменил своего положения на теле.
— Я завтра пойду на гемодиализ, — тихим голосом начала она, — а потом…
— … пойдешь спрашивать не нужна ли кому-нибудь продавщица или уборщица на пару часов в неделю? — резко спросила Женя, не отводя взгляда от стены.
Мать тихо вздохнула.
— А какой выбор у меня есть?.. Придется.
— А ты потянешь?!
— Придется… — эхом повторила она. — Нужно на что-то жить. Пенсии не хватит. И тебе тоже теперь придется что-то искать… ну, после уроков…
— Побираться на улицах будет самое то! — Женю захватила волна ярости.
Девушка вскочила и пулей пролетела в свою комнату, с грохотом закрыв дверь. Мать ничего не сказала в ответ, ничего не бросила вдогонку. Просто промолчала.
Женя бросилась на кровать в своей комнате. Она лежала там какое-то время молча, просто уперевшись носом в одеяло. А потом почувствовала как горечь подступает, вырывается наружу. Женя заплакала, залилась слезами. Чувства смешались, и она уже не знала, кого жалеет больше — себя и свое будущее, несчастную больную мать с ее разруешнным миром или же их обеих.
Какое-то время она плакала, позволив себе излить всю тоску. А потом решила, что нужно поделиться с кем-то своими переживаниями пусть и не ради слов утешения, но хотя бы для ощущения, что тебя выслушали. Женя взяла в руки телефон и нажала кнопку блокировки. На экране висело двенадцатиминутной давности сообщение от Кати — одноклассницы, которую она, пожалуй, могла назвать лучшей подругой. «Смотри, оно офигенное! На выпускной будет круто».
Телефон отлетел в сторону. Ну конечно, Катя и не поймет. Ей плевать. Она думает только о скором выпускном и о том, как поедет в Питер подавать документы в ВУЗ мечты.
Женя скорчилась на кровати, как уродливый эмбрион, лишь отдаленно напоминающий человека. Мыслей уже не было, ни одной. Наступила обычная апатия и даже какое-то смирение. Где-то отдаленно даже всплыл собственный образ в фирменной пластиковой жилетке местного супермаркета.
Как и многие ее одноклассники, Женя мечтала, что по завершении школы, уедет в другой город на учебу в университете. Пусть и не в столицы, но хотя бы в областной центр, который жителям таежного городка уже казался пределом мечты. Но теперь вряд ли у нее получится это сделать. И дело даже не в том, что матери будет не на что себя содержать — ее пенсии по инвалидности вполне хватило бы на скромную жизнь (а Женя в городе тем временем смогла бы где-нибудь подрабатывать, чтобы прокормить себя). Матери год от года становилось все хуже и хуже. Случалось, что она просыпалась по утрам и чувствовала себя настолько плохо, что не могла подняться с постели без посторонней помощи. Ни друзей, ни родственников у нее уже не осталось. Была только Женя.
Обычно сонные и размеренные, лесные жители оживились и начали создавать суету. Кто одевался понаряднее и, пританцовывая, выходил из дома. Кто-то наоборот менял свои владения одним движением пальца и смеялся, смеялся. Да, на Карнавале они должны были показать самих себя, но ничто не мешало перед ним попримерять на себя различные роли. Кто знает, быть может, в этом году на карнавале они покажут другое «я»?
Карнавал всегда начинался ночью, сразу как только солнце пряталось за горизонтом, но когда оно только-только опускалось, Лес был самым оживленным и чудесным местом на свете. Это было похоже на Хэллоуин — бесовской праздник перед Днем Всех Святых.
Лишь в немногих уголках Леса царило затишье. Кто-то просто предпочитал уединение, как, например, Сердечница, что в это время как всегда плавала в своем озере. А у кого-то были дела поважнее, как у Заячьей Маски, что расхаживал перед Алтарем в ожидании прихода Лесоцаря.
А кто-то просто не находил себе места, как Женя. Она металась по своей пещере, заглядывая в каждый угол, в каждую коробочку в надежде найти там ответ на вопрос, кто же она все-таки. Еще утром она была уверена в том, что она нашла себя в Лесу, и девушка в широких ярких штанах, что беззаботно смеется, глядя на голубое небо над горами — это и есть она. Но теперь ее посетили большие сомнения.
Да, ей нравилась эта безмятежная жизнь в Лесу. Нравилось душевное умиротворение и спокойствие чистого горного озера. Нравилось, что можно проснуться утром, долго наслаждаться приятной утренней рутиной, а затем отправиться на прогулку, а после — нырнуть в мир книг. И пускай все страсти земные остаются на книжных страницах и ярких кадрах фильмов.
Однако разговор с Сашкой и воспоминания о том, что привело ее сюда, напомнили и о другом. О нежной улыбке матери поутру, когда она ставила кружку с ароматным горячим чаем перед Женей на стол. О глупых шутках и подколках на переменах в школе. О мелких неурядицах с учителями. О прогулках с ребятами (друзьями?). О тихих вечерах за играми и книгами, а иногда и за просмотром фильмов с мамой, с комфортом развалившись на ее разложенном диване. Быть может, дом — это все-таки то место, куда стремишься, несмотря на все невзгоды? И где чувствуешь покой, едва отхлебнув горячего чаю из кружки?
Бросив свои поиски, Женя плюхнулась обратно на диван. Сашка все время сидел здесь и молча смотрел на нее.
— Может, и правда, я просто глуплю? — тихонько спросила она.
— Может, — пробормотал он.
Какое-то время они сидели в молчании.
— Сашка… А помнишь, ту дурацкую поездку в облцентр в восьмом классе?
Поначалу он озадаченно наклонил голову вбок, какое-то время думал, а потом прыснул со смеху.
— «Так, ребята, не разбегаемся, а то потеряемся…», — начал он писклявым голосом, пародируя их классную руководительницу. — «А где Морозов?! Где?!! Срочно ищем Морозова!»
Женя расхохоталась.
— А он дома за четыреста километров от облцентра!
— Мы ж его тогда полдня искали и так никуда не сходили! — Саня уже не мог остановиться в своем смехе.
— А… это… — она толкнула его вбок, — помнишь ту дичь на летней площадке?
— Дети, это каааааааарп… — Сашка рассмеялся еще громче и покатился по дивану.
Это безудержное веселье длилось еще пару десятков минут, пока у них обоих не разболелись животы от смеха. К этому времени они уже скатились на пол и, опершись спинами о диван, смотрели друг на друга искрящимися глазами.
— Как давно я не видел тебя такой, — неожиданно тихим голосом проговорил Сашка.
— Так и поводов не было, — она отвела взгляд.
— Поводы создаем мы сами.
Женя вздохнула.
— К сожалению, это не всегда получается.
И тяжелая тишина повисла между ними. Длилась она
