Книга Семейные ценности - Мила Гусева

Она лишь коротко кивнула в знак благодарности и ничего не сказала.

А следующим вечером, получив от неё привычно-лаконичное сообщение: «Открой подъезд», он мельком глянул в окно — Уэнсдэй стояла внизу и сосредоточенно наблюдала, как водитель такси, согнувшись в три погибели, выгружает из багажника тяжелый кожаный чемоданчик с монструозным пережитком прошлого.

— Зачем нам жить вместе? — негромко отзывается она самым равнодушным тоном, не отрывая немигающего взгляда от одинаковых круглых кнопок.

— Ну… — Ксавье вальяжно потягивается на разложенном диване, едва не свернув коробку с недоеденной пиццей. — Так было бы удобнее.

— Кому? — Уэнсдэй едва заметно сводит брови, что обычно свидетельствует о лёгкой степени раздражения.

Писательский час в самом разгаре, и в это время — с половины девятого до половины десятого вечера — любая попытка вторгнуться в её личное пространство может закончиться покушением на убийство. Но недавно озвученная мысль вертелась у него в голове не одну неделю, и Ксавье твердо намерен добиться от неё конкретного ответа. Желательно, положительного.

— Нам обоим, — твердо сообщает он, закинув руку за голову и внимательно наблюдая за реакцией Уэнсдэй. — Мы ведь и так почти живем вместе. Твоих вещей здесь даже больше, чем моих.

— Только потому, что в твоей квартире нет даже самого жизненно необходимого, — возражает Аддамс, наконец оторвавшись от писательства. Она откидывается на спинку крутящегося компьютерного кресла и, оттолкнувшись босыми ногами от пола, поворачивается к нему.

— С каких пор набор для таксидермии стал жизненно необходимым? — иронично парирует Ксавье, задумчиво накручивая на палец шнурок от свободных спортивных штанов — единственного имеющегося на нём элемента одежды.

Он честно пытается смотреть ей в глаза, но взгляд против воли падает на длинные стройные ноги, едва прикрытые его футболкой, доходящей Уэнсдэй до середины бедра. На мертвецки бледной коже местами красуются точечные светло-лиловые отметины от его грубых прикосновений — Аддамс решительно не терпит нежностей даже в постели.

Разум Ксавье мгновенно взрывается ураганом чувственных воспоминаний.

Как её совершенное тело выгибается навстречу его горячечным поцелуям.

Как заостренные ногти упоительно-болезненно впиваются ему в спину, оставляя ярко-красные следы в форме полумесяцев — словно знаки обладания.

Как она нетерпеливо прикусывает разгоряченную кожу на его шее, пока он двигается внутри дразняще медленно — и слишком нежно по её меркам — провоцируя проявить жесткость, которая всякий раз приводит её в экстаз.

— Ты просто ни черта не смыслишь в таксидермии, — тонкие руки поспешно одергивают темную футболку, безжалостно возвращая Ксавье из обжигающих воспоминаний в реальность.

— Ты не сделала ни одного чучела за всё это время, — он победно вздергивает бровь, с мстительным удовольствием наблюдая, как Аддамс недовольно поджимает вишневые губы, а потом молчит с минуту, явно не находя, что ответить.

Туше.

Чертовски довольный собой, Ксавье неспешно поднимается с дивана и подходит к ней ближе. Упирается руками в подколотники кресла и склоняется над Уэнсдэй, с наслаждением вдыхая пряный аромат её тяжелого парфюма.

Угольные глаза взирают на него с непроницаемо-хладнокровным выражением, но во всей позе Аддамс интуитивно угадывается смятение — она машинально пытается стянуть футболку ещё ниже, чтобы скрыть от его пристального потемневшего взгляда обнаженные острые коленки. Как будто тонкая хлопковая ткань способна выступить в роли несокрушимого барьера между ними, которые она продолжает возводить скорее по привычке.

— Ну так что? Да, нет, возможно? — вкрадчивым шепотом спрашивает Ксавье, оставив невесомый поцелуй в уголке плотно сомкнутых губ.

— Ты меня отвлекаешь, — уклончиво отзывается Уэнсдэй и пытается повернуть кресло обратно к столу.

— Ты не ответила на вопрос, — он надавливает на подлокотники всем весом, не позволяя колесикам прокрутиться.

— А если я не намерена отвечать, что тогда? — смоляные брови дерзко взлетают над колючими чернильными глазами. Вишневые губы кривит тень ироничной усмешки. — В тонком искусстве пыток ты не силен, насколько я помню.

— Смотря что понимать под пытками, — в тон ей отвечает Ксавье, принимая негласные правила игры.

Его рука ложится на её колено, собственнически сжимая бархатную бледную кожу, и очень медленно скользит вверх по бедру. Уэнсдэй склоняет голову набок, не разрывая зрительного контакта — на бесстрастном лице ни намека на малейшую эмоцию.

Но ей больше не под силу обмануть Ксавье деланно-равнодушным выражением — ведь он давно знает, что под внешней ледяной броней пылает жаркий огонь, сравнимый по температуре с бушующей вулканической лавой.

Его пальцы поглаживают прохладную кожу дразняще-лёгкими прикосновениями, а мгновением позже — перемещаются на внутреннюю сторону бедра и надавливают чуть сильнее, принуждая Уэнсдэй немного раздвинуть ноги. Она не слишком убедительно закатывает глаза, всем своим видом демонстрируя, что вовсе не намерена отвлекаться от писательского часа, но… надменно поджатые губы маняще приоткрываются. Пристальный взгляд угольных глаз становится на сотую долю мягче обычного.

Ксавье медленно опускается на колени и разворачивает кресло так, чтобы высокая спинка уперлась в столешницу. Придвигается ещё ближе и одной рукой обхватывает ногу Аддамс повыше щиколотки — приподнимает наверх, кладёт себе на плечо. Напряженные как струна мышцы податливо расслабляются, когда его губы оставляют цепочку едва ощутимых поцелуев на внутренней стороне бедра.

И хотя в комнате настежь открыто окно, от дурманящего запаха её кожи мгновенно бросает в жар. Опьяняющее сочетание специй, табака и горького цитруса вкупе с легким шлейфом от геля для душа — чистейший наркотик, вызывающий пожизненную зависимость с первой секунды.

Тонкие пальчики Аддамс отпускают низ тёмной футболки и запутываются в его волосах, не позволяя отстраниться ни на миллиметр. Похоже, писательский час больше не входит в список её приоритетов — эта мысль заставляет его самодовольно усмехнуться.

Руки Ксавье скользят ещё выше, сминая хлопковую ткань, большие пальцы останавливаются на выступающих тазовых косточках, ласково поглаживают сквозь кружево нижнего белья. Мягко, но уверенно стиснув её бедра, он притягивает Уэнсдэй ближе к себе и одновременно чуть прикусывает кожу, нежную словно шелк.

У неё вырывается негромкий судорожный вздох, и одного этого звука достаточно, чтобы заставить Ксавье ощутить нарастающее напряжение в паху.

И в этот момент её телефон, лежащий на столе, взрывается назойливой трелью.

Пальцы Аддамс мгновенно отпускают его волосы, а изящная тонкая рука ложится на плечо, заставляя немного отстраниться.

Он слегка подаётся назад, выжидательно взирая на неё снизу вверх и отмечая, что через тонкую ткань футболки проступают очертания затвердевших сосков. Это пикантное зрелище заставляет его нервно сглотнуть.

— Черт, это редактор… Мы договаривались обсудить присланные им правки, — почти разочарованно выдыхает Уэнсдэй и проводит пальцем по экрану, принимая звонок. — Слушаю.

На том конце трубки доносится неразборчивое бормотание, и расслабленные черты лица Аддамс мгновенно