Возможно, первое впечатление было ошибочным. Не зря же Тритогения слывет городом мудрецов, театров и художников. Ремесленники тут тоже в почете, ведь покровительница города, в честь которой он назван, сама умелая ткачиха.
Но это порт, по сути, другой город, поглощенный более крупным соседом. А это накладывает отпечаток на местных. Как отличаются крестьяне от граждан города, так и жители порта отличаются от них.
Эгрегий с Мустифом направились в гавань, чтобы среди докеров найти работу на день. Складские помещения занимали огромную территорию, а рук там никогда не хватает. Молодые мужчины легко найдут работу, никто не станет задавать вопросов, что только во благо.
Глава 3
Гавань была огромной, как и в прочих городах, разделенная на две части. Военная гавань находилась на севере, за мысом. Проход в нее закрыт. Крепость, что защищала гавань возвышалась на мысу, защитники с нее могли простреливать и южную, и северную часть.
Между бойницами блестели бронзовые накладки на рамах орудий. Их не стали убирать в чехлы, чтобы всякий прибывший в город, мог наблюдать ужасные машины.
Торговая гавань, занявшая русло реки в южной части города, почти не имела укреплений. Если не считать небольшой стены с чередой башенок. В случае войны, все строения бросались, а люди уходили в верхний город. Настоящие люди, а не какие-то рабы или чужестранцы.
Снабжение осажденного города должно вестись через военную гавань, так что в гражданской был настоящий хаос.
Улицы замусорены, брусчатка местами вспучилась или ее не было вовсе. Видать, местные вынимали камни, чтобы строить свои дома. Строения были серыми, не имели побелки и уж точно никаких украшений. Не считая тряпок, вывешенных сушиться, да редких горшков с цветами.
Почти все жилые дома были двух, трехэтажными. Первые этажи из кирпича или камня, а вторые – деревянные балки, а стены из плетня. Словно крестьянские домишки вдруг забравшиеся на каменные пупы. Стены никто не трудился замазывать, сквозь щели в домах можно было подглядывать за жизнью горожан. Если кому-то интересно глазеть на грязных и нищих жильцов.
Пара фонтанов снабжали эту часть города водой. Там круглые сутки толпился народ, громоздились кучи битой керамики. Воды не хватало на всех. Многим приходилось пить собранную дождевую воду, если не что похуже.
Эгрегий не удивился, увидев на улице сотни нищих, среди них десятки калек, а так же мертвецов. Трупы убирали только тогда, когда они уже начинали гнить. Обычно этим занимались владельцы ближайшего дома, которым уже невмоготу терпеть вонь.
Общественные рабы были, они даже где-то работали, но явно не в этой части порта.
Еще больше было карманников, но они были такими слабыми, что предпочитали нагло хватать пояса встречных – вдруг, что удастся сорвать. Если одного из них побьют, так другие успеют скрыться с добычей.
Прямо как вороны, вырывающие добычу у орла.
Клейменные ходили не скрываясь, бросаясь на горожан, в поисках добычи. Калеки хватали прохожих за одежду, тянули на себя и тыкали своими обрубками.
Чужестранцам приходилось постараться, чтобы спасти свои вещи. Эгрегий и Мустиф выбирали дорогу так, чтобы между ними и ворьем всегда оказывался кто-нибудь другой. Но даже с такими хитростями совсем незамеченными не удалось пройти.
Обломки керамики хрустели под подошвами сандалий, идти босиком тут просто опасно. Эгрегий на мгновение подумал, что Виалу будет тяжко – с его-то раненной ногой, но быстро отмел эти мысли. Мустиф поспевал за ним, казалось, ничуть не испытывал неудобств от того, что его толкают, задевают, а ушей доносится какофония звуков.
Тысячи народов, сотни языков. Никто не трудился говорить на языке данаев, вскоре от гула начала болеть голова.
О яркости Виорента или его городов спутников, не напоминало ничего. Эгрегий ожидал увидеть богатый, цветущий город, но оказался в каких-то трущобах.
Даже поблизости от пирсов впечатления не улучшились. У причалов столпились сотни судов, если не больше. Кое-что Эгрегий уже понимал в торговом ремесле, так что смог отличить пузатые тиринские корабли от чуть более стройных и хищных кораблей данаев.
Отличались они не только формой, но и цветами. Тиринцы предпочитали синий цвет, а глаза их кораблей подчеркивала жирная линия туши. Ахтерштевни украшены головами лебедей или иных птиц, а корабли данаев несли образы морских коней – хвосты или конские головы. Узорная резьба подчеркивала уключины. Корабли блестели от позолоты и серебряных украшений, не каждый дом богача так сверкает, как эти корабли.
Тиринские корабли столпились в самой южной части гавани. Видать, это не лучшее место для стоянки. Вода из реки, в устье которой устроена гавань, выносила весь городской мусор именно в это место.
К городской вони прибавилась вонь сточных вод. Поверхность была черной от грязи, мусора и иных веществ. Но среди всего этого начал пробиваться смоляной дух, испускаемый кораблями. Приятней вдыхать запах старого корабля, чем старого города.
– Лучше пойти на юг, – сказал Мустиф.
Эгрегий не сразу услышал его голос, легко теряемый в гомоне толпы.
– Думаешь, тиринцы будут щедрее?
– Нет. Но они честно платят за труд.
Уверенность в голосе кемильца, заставила Эгрегия прислушаться к его совету. Сам-то он склонялся к тому, чтобы найти работу среди данаев. Это все-таки цивилизованные люди, а не восточные варвары. Но за последнее время это впечатление изменилось.
К тому же, за все время Эгрегий ни разу не имел проблем с тиринцами. Не считая мелких стычек, которых вполне можно было избежать.
Пожав плечами, парень направился в южную часть гавани. Пространство немного расчистилось, посторонний люд сюда забредал редко. Мусора вокруг меньше не стало, тиринцы не считали своим долгом очищать пирсы Парнеста. Их и так обложили огромными пошлинами.
Поблизости была таберна, где собирались моряки. Но наниматься на судно парни не собирались. Им требовалась быстрая работа, а ее можно получить только у портовой команды.
К счастью, корабли тиринцев обслуживали различные иноземцы. Данаи не унижались до того, чтобы таскать грузы каких-то варваров.
В порту погрузка и разгрузка шла всегда, лишние руки требовались всем. Так что чужаков прогонять не стали. Эгрегий узнал у
