похрен, банши ты, ведьма или кикимора болотная, все равно подавишься, — почему-то он рассердился, правда, на самого себя. Надо было молчать, а не трепаться почем зря, глядишь ушел бы живой от этой ведьмы.
— Кикимора? — глазки существа сузились, — ты отвечаешь за свои слова?
— Я всегда отвечаю, но сейчас я…
Глеб отпрянул от очередной чудовищно быстрой атаки. Очевидно, что кинуть все в ловкость было не самой плохой идеей.
Попробовал атаковать сам и тут же еле увернулся от нового выпада.
Растудыть… Это очень опасная ситуация, потому что Бойцов не доставал до противницы вообще никак, а она его снова задела, правда, на этот раз в плечо.
И судя по методичности атак, на самом деле это адское отродье было абсолютно спокойно и разговоры были только отвлечением внимания.
Банши-кикимора на миг замерла в трех метрах и ее крокодил торопливо пополз задницей назад. Видно было, что сильно забеспокоился зеленый, аж хвостом забил, хотя только что сидел на месте спокойно и просто наблюдал за сражением так, словно хозяйке вообще ничего не угрожало.
Глеб невольно сделал шаг назад. Убежать? Очевидно, что сейчас будет что-то очень неприятное. Но если угроза смертельная, то уж лучше встретить смерть лицом к лицу, а не валяться здесь лицом в дерьме…
Тем временем в когтистых руках банши появился узкий длинный клинок, который начал слабо мерцать. Клык невольно поежился — он даже просто от когтей увернуться не всегда может, а эта штука дотянется 100 процентов… Получается, с ним просто играли? Она давно могла его грохнуть, но почему-то даже не использовала оружие.
Сияние становилось все сильней и банши стала преображаться. Начали разглаживаться морщины, проступили довольно миловидные черты. А между тем она продолжала бездействовать, словно наливалась и сама каким-то внутренним светом от своего клинка, который уже сиял ослепительно синевой на весь тоннель.
Когда она открыла рот, Глебу уже хотелось сбежать без оглядки, но… ничего не произошло. Не было душераздирающего вопля, не было даже яростного крика — ни-че-го.
— И что за херня? — поинтересовался Глеб недоуменно. Как будто ты готовился к сложнейшему марафону, а его в последний момент отменили.
Но банши продолжала спокойно стоять и не двигаться.
И в этот момент Глеба накрыло. Ему стало очень плохо, до бессилия, до невозможности пошевелиться и двигаться, непроизвольно он упал на колени и так застыл.
Но это было только начало, так как в следующий момент пришли образы…
Он увидел смерть. Бесконечную и страшную смерть во всех ее проявлениях. Перед его мысленным взором развернулись вереницы умирающих людей: сгоревшие, расстрелянные, раздавленные, утонувшие, порезанные, отравленные… Им не было числа и среди них он выхватывал как тех, кого знал и чья гибель отдавалась скорбью и спазмами, так и тех, кого он впервые видел и кого было даже не жалко. Среди вереницы образов он увидел вчерашних знакомых, отправленных к праотцам при его непосредственном участии.
Это было ужасно. И тут он услышал плач, скорбящий, печальный, от которого хотелось упасть на колени и каяться…
Он почти было растворился в этом плаче, упиваясь жалостью к загубленным душам, но вдруг ясно осознал, что это верный путь к собственной гибели.
Нечеловеческим усилием воли он смог стряхнуть бесконечное наваждение и сфокусировался на банши, которая по-прежнему стояла без движения и словно излучала эти образы. С легким удивлением Глеб отметил, что из ее глаз льются слезы.
Это был шанс.
Бойцов стремительно преодолел разделявшую их дистанцию, не обращая внимания на продолжавших возникать из ниоткуда призраков убитых людей, схватился за руки «девушки», затем крутанул и толкнул вперед, поражаясь, насколько безвольной была в этот момент сама противница.
Внезапно все стихло. Перестали появляться мертвые, ушла жалость и скорбь, тяжким грузом лежавшие на душе.
Банши открыла глаза, красные от слез, и ясным взором посмотрела на своего убийцу.
— Добро пожаловать назад, Князь… Для меня честь погибнуть от твоей руки. Прости и спасибо, что показал мне свои свершения, великий убийца. За семьсот лет я не получала большего наслаждения, чем сегодня.
— Что ты несешь? — вырвалось у Глеба.
Но ответа не последовало, банши закрыла глаза и в следующий момент просто обмякла. Бойцов аккуратно уложил ее на пол и прикрыл глаза. Клинок он также бережно извлек из раны и взял в руку, предварительно засунув дубинку за пояс. Норм клинок, лучше, чем дубинка будет. И да, сейчас уже выглядит обычным, без всяких спецэффектов. Пригодится в хозяйстве, хотя, конечно, он бы предпочел топор. Но на безрыбье…
Краем глаза он уловил какое-то движение и в это же мгновение пронизало томительное чувство, что он забыл про своего недавнего противника — огромного зубастого крокодила, который не успел далеко сбежать. Видимо, рептилия не сразу осознала гибель своей хозяйки, но сейчас впала в ярость.
Клык был даже благодарен за это, потому что продолжение боя позволило отвлечься от удивления и выбросить из головы неприятное наваждение бесконечной череды мертвецов.
Он отпрыгнул от первой атаки. Огромная челюсть сомкнулась с противным лязгом и тут же вновь раскрылась на всю ширину, пытаясь дотянуться до своего врага.
Но на этот раз у Глеба уже было другое оружие. Дубинка все равно не позволила оглушить зверя, так что придется постараться сразу убить. Стремительный выпад, как рапирой, в открытую пасть, чтобы проткнуть нёбо врага, и такое же быстрое отступление, чтобы оценить нанесенный урон. Благословлена пусть будет поверженная ведьма, что оставила столь острый клинок, который вонзился в пасть и легко ее покинул. Не застрял и вышел легко, словно проткнул не чешую, а зефирку маршмеллоу.
Урон оказался вполне достойным. Крокодил сначала резко закрыл пасть, а затем резко взревел, чувствуя непривычную боль. Глеб вспомнил дурацкий мультик про то, как у такого же крокодила застряло что-то в зубах и заболело, а тут — огромный порез в самом центре нёба.
Глеб зачем-то представил такую же рану у себя и его передернуло.
Рептилия тем временем натурально впал в ярость из-за нанесенного ущерба и бросился вперед. Клык этого и ждал, в момент повторив опасный трюк — выпад и быстрый отскок. Как только пасть снова защелкнулась на тот миг, что глупое пресмыкающееся думало, что достает ловкого человека, Глеб совершенно нагло наступил ногой на челюсть, второй ногой что было силы саданул противнику по глазам и дальше уже кувырком перекатился через огромную тушу.
— Ничему тебя жизнь не учит, херня полосатая, — ругнулся Глеб и решил, что в этот раз он убегать не будет. Инстинктивно он ударил в шею рептилии со спины, от чего получил
