X съезда была концентрация власти в центральных органах партии. Съезд дал профсоюзам некоторую автономность по отношению к органам рабочего государства. Но роль, которую им было суждено играть, определялась монополией власти партии.
Строгий запрет на оппозицию внутри партии явился результатом кризиса, которым сопровождалось введение нэпа. Аналогичная судьба постигла две партии левой оппозиции, пережившие революцию, — партию эсеров и партию меньшевиков. Роспуском Учредительного собрания в январе 1918 года большевики заявили о своем намерении осуществлять высшую власть и заложили основание однопартийного государства. Но за последующие годы — пока шла гражданская война — взаимоотношения между советским правительством и двумя левыми партиями были двусмысленными и неустойчивыми, а меры, принимаемые по отношению к ним, — недостаточно решительными. Через несколько недель после революции от основной партии откололась группа левых эсеров, она вошла в коалицию с большевиками; три члена партии левых эсеров были назначены народными комиссарами. После подписания Брест-Литовского договора в марте 1918 года, что вызвало резкий протест и эсеров, и меньшевиков, им пришлось уйти в отставку. Правые эсеры открыто выступали против советской власти, и их считали виновными в московских беспорядках лета 1918 года, в убийстве немецкого посла и двух крупных большевиков в Петрограде, а также в покушении на жизнь Ленина (см. с. 29). 14 июня 1918 г. партии эсеров и меньшевиков, которым инкриминировали связь с «известными контрреволюционерами», были запрещены. Время от времени власти закрывали их газеты, но они часто начинали выходить вновь, правда, под другим названием; в течение нескольких месяцев после революции выходила даже газета кадетов. Тот факт, что эти газеты периодически подвергались преследованию, но до полного запрещения дело не доходило, отражал неуверенность и колебание властей.
В ситуации гражданской войны, усугубившей тяжелое положение режима, положение этих двух партий вначале несколько улучшилось. Меньшевики решительно, а эсеры достаточно сдержанно выразили свое отрицательное отношение к действиям белых и к тому, что союзные государства помогали им и поощряли их; этим они косвенно поддержали советскую власть, в то же время продолжая нападки на ее внутреннюю политику. В ноябре 1918 года был отменен запрет на партию меньшевиков, в феврале 1919 года — на партию эсеров; в 1919 и 1920 годах делегаты меньшевиков и эсеров выступали на Всероссийских съездах Советов, хотя права голоса у них, конечно, не было. Во время гражданской войны некоторые меньшевики и эсеры (их меньше) вступили в партию большевиков, многие из них пошли на службу к советской власти и стали работать в советских учреждениях. Многие приверженцы обеих партий, которые испытывали со стороны властей постоянное давление, постепенно отошли в сторону. После окончания гражданской войны оснований для коалиций и компромисса уже не оставалось. Говорили, что накануне введения нэпа были арестованы 2 тысячи меньшевиков, включая весь их Центральный Комитет; уничтожение меньшевистской оппозиции совпало с подавлением инакомыслящих внутри правящей большевистской партии. Многие из тех, кого арестовали, впоследствии были освобождены, а руководителям меньшевиков разрешили уехать за границу. Но лидеры эсеров, твердо стоящие на своих позициях, в 1922 году были преданы суду за контрреволюционную деятельность и приговорены к смерти (эти приговоры не были приведены в исполнение) или к длительному тюремному заключению.
Нэп предоставлял крестьянину выгодные условия, но эти меры слишком запоздали, чтобы как-то повлиять на урожай 1921 года, к тому же дело затормозилось из-за стихийного бедствия: жестокая засуха уничтожила урожай на больших территориях, особенно в Центральной России и в районе бассейна Волги. Этот голод имел более широкие масштабы и принес гораздо больше бедствий уже и без того усталому и измученному населению России, чем предыдущий печально знаменитый голод 1891 года. Миллионы людей голодали, хотя тяготы надвигающейся зимы немного облегчались поставками зарубежных благотворительных миссий, особенно Американской организации помощи. В 1922 году посевные площади увеличились. В этом и следующем годах были собраны богатые урожаи, что предвещало возрождение советского сельского хозяйства. Зерно в небольшом количестве даже экспортировалось. Отмечали, что нэп, вновь введя рыночную систему экономики в деревне, отменил уравнительную политику военного коммунизма и стал поощрять возвращение богатого хозяина, или кулака, как ключевой фигуры сельского хозяйства. Бедный крестьянин обеспечивал только прожиточный минимум для своей семьи. Он потреблял все, что производил. Если он и появлялся на рынке, то чаще всего как покупатель, а не как продавец, кулак же работал на рынок и превращался в мелкого капиталиста. Вот что, в сущности, представлял собой нэп. Право на аренду земли и на использование наемного труда, в теории запрещенное с первых дней советской власти, было признано в новом законе о сельском хозяйстве, принятом в 1922 году, с некоторыми формальными оговорками. Но коль скоро у крестьян было чем питаться и они производили излишки, достаточные, чтобы накормить город, мало кто из числа даже самых преданных членов партии торопился осудить отход от принципов и идеалов революции, принесший столь блестящие результаты. Если нэп дал мало или ничего промышленности и рабочим, занятым в ней, и совершенно не способствовал развитию планового хозяйства, то эти проблемы можно было спокойно отложить на будущее.
Именно в этот момент подспудные разногласия в партии по вопросу о характере военного коммунизма отразились в различных точках зрения на то, каковы практические цели и последствия нэпа. Когда в марте 1921 года в обстановке сгущающегося кризиса жесткую политику военного коммунизма было решено заменить нэпом, разногласия на некоторое время сгладились, но окончательно не исчезли. Те, кто рассматривал военный коммунизм не как шаг вперед по дороге к социализму, а как отклонение, продиктованное чрезвычайными сложностями военного времени, как вынужденную реакцию на ситуацию гражданской войны, воспринимали нэп как исправление этого отклонения, печального, но, к сожалению, навязанного обстоятельствами, как возвращение на более безопасный путь, которым страна следовала до июня 1918 года. Другие видели в военном коммунизме торопливый, полный чрезмерного энтузиазма бросок вперед, к более высоким вершинам социализма, несомненно преждевременный, но в принципе задуманный правильно. Для них нэп был временным отступлением с позиций, которые в настоящий момент военный коммунизм удержать не смог, но рано или поздно должен вернуть. Именно из этих соображений Ленин, чья позиция вовсе не была полностью последовательной, назвал нэп «поражением» и «отступлением для новой атаки». Когда на X съезде Ленин заявил, что нэп задуман «всерьез и надолго» (но добавил в ответ на заданный вопрос, что предположение, будто нэп затянется на 25 лет, «слишком пессимистично»), он сделал реверанс обеим точкам зрения: и той, что нэп был желанным и необходимым исправлением ошибок военного коммунизма, и той, что в будущем и этот шаг будет исправлен и заменен чем-то другим. Первая
