И вот теперь кареглазый мальчуган задает вполне себе невинный вопрос, а его мама даже не позволяет мне открыть рот.
– Кирюша, это невежливо, к тому же дядя Гриша сейчас уезжает.
И так на меня сурово посмотрела, что я только из чувства упрямства решил остаться.
– Да запросто, – подмигнул мальцу и не удержался от того, чтобы не потрепать его по макушке. Прикосновение к детским волосам казалось очень непривычным. – И порулим, и снеговика слепим, если снег подходящий будет.
– Ура-а-а! – завопил Кирюха и понесся куда-то. Я с улыбкой смотрел ему вслед.
– Надо было у меня сначала спросить, – зашипела его мама, глядя волком.
– Он мне вопрос задал, и я ответил. Мужской разговор, – забавлялся я, смотря на девушку, похожую на злого растрепанного ежика.
– Я его мама, он еще маленький, – не унималась Лиза.
– Сколько ему? – задал я вопрос, который внезапно ее заткнул. Она как будто вся сдулась, сникла и отвернулась в сторону.
– Ему семь, в школу пошел в сентябре, – прошелестела она тихо, едва разжимая бледные губы.
И именно ее реакция заставила меня задуматься. Произвести подсчеты. Напрячь память. Неужели Кирюха – мой? Да ну. Даже предположить такое будет идиотством, а уж озвучивать – тем более. Просто Виталина со своей паранойей увела мои мысли в неверном направлении.
– Ну вот, – кивнул я Лизе в ответ, увидев в ее широко открытых испуганных глазах замешательство, – в семь лет парень имеет право решать, что ему делать.
– Погуляем – и ты уедешь, ясно? Мы планировали провести два дня до Нового года в этом доме, а ты, судя по всему, хотел побыть со своей девушкой. Вот к ней и поезжай! – выдала Лиза и быстро выскочила из кухни.
Я допил остывший чай и выглянул в окно. В такую погоду, как говорится, собаку на улицу злой хозяин не выгонит, а меня отправляют в дорогу.
Непонятно почему, но уезжать не хотелось. И я сам себе не мог объяснить, что меня держит в доме с совершенно чужим ребенком и его негостеприимной мамой, с которой нас связывает всего лишь одна короткая ночь.
– Дядя Гриша, а почему ты без шапки? – серьезно спросил малой, закутанный мамой так, что только курносый нос торчал. Похож был на маленького пингвина, перекатывающегося по льду.
– А нечему отмерзать, мозгов нет, – пошутил я, вызвав смешок у Кирюхи и неодобрительный кашель от его мамы, стоящей с руками в карманах длинного голубого пуховика с мехом и белой шапке с помпоном.
Куксилась себе в сторонке, пока мы с Кирюхой бегали по придомовой территории и пинали снег. Снежком в нее, что ли, кинуть?
– Дядя, ты смешной, – рассмеялся пацан и подбежал к маме: – А где нам снеговика лепить?
– Может, вы сначала порулите, а потом слепите? А то намокнете и салон испортите, – зудела Лиза, под чьим строгим взглядом я чувствовал себя местным хулиганом, которого застукали за очередной выходкой.
– Не переживай, мы сами разберемся. Хочешь, в дом иди.
– Нет, я останусь, – Лиза надулась и втянула голову в плечи.
– Лучше подвигайся, станет теплее, – посоветовал я ей, но она лишь помотала головой. Но всё же сходила в дом за морковкой и банкой маслин, когда мы долепили нашего снеговика и ему понадобились глаза, нос и рот.
– Круто! – воскликнул Кирюха, когда его мама завершила украшение снежной головы и надела перчатки. – Мам, я хочу для папы фотографию сделать.
Он убежал в дом за телефоном, а Лиза поежилась и стала ковырять ботинком снег.
– Где его отец? – задал я вопрос, осознав, что не заметил у нее на пальце обручального кольца. Что бы это значило?
Лиза вскинула на меня колючий взгляд и ответила слишком резко:
– В командировке!
– Вы всегда гостите у кого-то, когда твой муж уезжает в командировки?
– Что это за вопрос? – нахмурилась Лиза, отчетливо покраснев.
– Обычный. Муж в командировке, а вы зачем-то живете у Суворовых, а не дома. У вас там тараканов травят?
– Именно так. Как ты угадал? Видимо, у тебя их тоже травят, раз ты со своей девушкой приехал сегодня сюда ночевать.
– А тебя это как-то волнует? – поддел я вредную колючку, неожиданно ощутив прилив странного удовольствия. Лиза казалась мне раньше самой обычной, невзрачной девушкой, ничего особенного из себя не представляющей. Не эффектная, не яркая, не супермодель. Простушка. Но с возрастом в ней что-то изменилось. Либо изменилось во мне.
Я тянулся к ее простоте и естественности, к милой красоте, ее ершистость цепляла. Ее хотелось растормошить и развеселить.
Но в первую очередь мне хотелось выяснить ее тайны.
– Меня? – меж тем ерепенилась Лиза, делая круглые глаза. – Нисколько! Кирюша! – вдруг закричала она и бросилась к мальчику.
Я повернул голову и увидел только, как пацан заваливается вперед, споткнувшись о последнюю ступеньку крыльца.
Со всего маху он упал лицом вниз, и мое сердце совершило дикий кульбит. Тут же забылись ссоры и перепалки, всё вылетело из головы. Лиза рыдала, умоляя Кирюху не шевелиться, он тихо скулил от боли.
Я же подбежал и начал его ощупывать. Лицо не разбито, голова тоже, по крайней мере, так мне показалось на первый взгляд. Определенно нужно было ехать в травмпункт. Шмякнулся он здорово. Скорее всего, что-то случилось с правой рукой, которая повисла как плеть.
– Лиза, давай быстро за документами, поедем в травму, – сказал я не терпящим возражений тоном.
Глава 11. Лиза. Свидетельство о рождении– Перелома нет. Небольшой ушиб. Ничего критичного, мамочка. Не нервничайте. Мазь я выписал, втирайте два-три дня. Постельный режим не нужен, но давайте поспокойнее, молодой человек, – пожилой доктор с седыми усами передал рецепт Кирюшке, и тот, неуверенно на меня посмотрев, взял бумажку в руку после моего одобрительного кивка.
Только сейчас я смогла выдохнуть с облегчением, до этого казалось, что грудь сдавливает стальными тисками. Страх не отпускал с того момента, как мы поспешно сели в машину и двинулись в сторону травмпункта.
