class="p1">А может, таким образом, проявляется действие неизвестного галлюциногенного вещества?
Пожилой бизнесмен отпрянул от двери и несколько раз хлестко ударил себя по щекам, а после с силой оттянул кожу у себя на запястье так, чтобы обязательно стало больно. Видение не уходило. Давыдов по-прежнему стоял посреди незнакомой ему туалетной комнаты.
Где же он теперь?
Мужчина боязливо взялся за дверную ручку и тихонько повернул ее, стараясь производить как можно меньше громких звуков. Щеколда замка едва уловимо щелкнула и дверь послушно приоткрылась. Степан Яковлевич предусмотрительно посмотрел через образовавшуюся щелку, пытаясь хотя бы примерно определить свое местонахождение и, что куда важнее, понять, преследует ли его Ерохин, или нет. По другую сторону был виден лишь слабо освещенный коридор и более ничего. Признаков чьего-то присутствия предприниматель также не обнаружил, а потому стал чувствовать себя заметно увереннее. Резко, ударом ноги, распахнув дверь, он замер на пороге, прислушиваясь к разносящемуся эхом грохоту.
Неужели и тут ни единой души?.. По крайней мере, живой души.
Осторожно, словно перепуганная кошка, Давыдов вышел из туалетной комнаты, первым делом заглянув за открытую дверь. Засады там не оказалось, Как не оказалось ее и где-либо поблизости. Лишь тишина и пустота окружали сбитого с толку мужчину. Точнее, пустой, наполненный густым безмолвием коридор. Степан Яковлевич стоял в самом его конце, с непонимающим видом глядя вперед, туда, где стены помещения изламывались поворотом, скрывавшим за собой нечто неведомое и настораживающее.
Давыдов сделал несколько шагов и замер, в тревожном ожидании. Звуки его стучащих по гранитному полу каблуков, обрывистым, многократно повторяющимся эхом отозвались где-то вдалеке. Хотелось крикнуть, позвать кого-нибудь на помощь. Но бизнесмен молчал. Он боялся, что на его призыв может ответить тот, кого он теперь хотел видеть меньше всего. Ступая, по возможности тихо, Степан Яковлевич достиг поворота и медленно заглянул за угол. Впереди был дверной проем, скрывавший за собой другое помещение, куда больших размеров, чем коридор, туалетная комната, или салон авиалайнера. То, вытягивая шею, то пригибаясь, пожилой мужчина нерешительной походкой приблизился к выходу. Встав в проеме и щурясь от яркого света, он медленно осмотрелся.
Это был просторный многоярусный вестибюль, с большими, простирающимися от пола, и до самого потолка витринными окнами и ажурным, застекленным потолком, напоминавшим внешне паутину, свитую неведомым гигантским пауком. Первый этаж этого необъятного в своих размерах зала представлял собой зону ожидания, обустроенную многочисленными скамьями и одиночными стульями. Повсюду были развешаны неработающие информационные табло и безмолвно чернеющие широкоформатные мониторы. На втором ярусе разместились разнообразные увеселительные заведения. Кофейни, рестораны быстрого питания, бары. Был здесь и магазин беспошлинной торговли. Все это говорило в пользу того, что Давыдов находился в аэропорту. Вот только здание было абсолютно безлюдным. Не было унылых, ожидающих посадки пассажиров, неспешно расхаживавших по вестибюлю. Не было расставленной на свободных сидениях ручной клади. Не было вечно голодных посетителей в кафе. Не было очереди из особо страждущих покупателей в магазине.
Ни единой души.
Опять.
Как и салон аэробуса, здание аэропорта оказалось абсолютно пустым.
Но что это за аэропорт? В каком городе он расположен?
Степан Яковлевич принялся внимательно изучать зал ожидания, стараясь осмотреть каждый уголок, каждую маломальскую комнатку. Он исходил вдоль и поперек, как первый этаж, так и второй. Излазил каждое заведение. Ни одной надписи, или указателя. Ни одного журнала, информационного буклета, или хотя бы клочка газетной бумаги. Ничего, что могло бы свидетельствовать о принадлежности аэропорта какой-либо из стран. Здание казалось чужым и знакомым одновременно. Элементы оформления, эскалаторы, отделка сидений, общая планировка. Все это представляло собой некий органично сочетающийся набор стандартных деталей. Смотрящийся абсолютно реальным и, в то же время, неестественным, искусственным. Зал ожидания чем-то неуловимо напоминал как аэропорт в родном городе Степана Яковлевича, так и многие другие аэропорты, видимые им во всех неисчислимых поездках по миру. Российские и заграничные. Большие и маленькие.
Бизнесмен подошел к одному из окон, за которым виднелась взлетная полоса, и попытался отыскать взглядом стоящие на приколе авиалайнеры. По логотипам, изображенным на серебристых боках крылатых машин, можно узнать к какой конкретно компании они принадлежат. А уже из этой информации, в свою очередь, сделать вывод о примерном географическом положении здания. Но и тут Степана Яковлевича ждала неудача. К его глубочайшему удивлению, ни одного самолета по другую сторону оконного стекла не было.
Но ведь такого просто не могло быть! Судя по величине вестибюля, аэропорт должен быть весьма загруженным. А значит, хотя бы парочка рейсов должна стоять у телескопических трапов, в ожидании пассажиров. Независимо от времени года, дня недели, или часа.
А тут ничего!
Растревоженный этим фактом Давыдов попытался отыскать что-нибудь съедобное в одном из кафе. Он не чувствовал особого голода, просто еще с юных лет привык заедать стресс. Тем более что сегодня поводов поволноваться у пожилого предпринимателя оказалось предостаточно. Но куда бы Степан Яковлевич не заходил, всюду его встречали пустые витрины. Даже в баре не нашлось ни единой капли успокаивающего горячительного зелья.
Изрядно разнервничавшись в ходе своих безуспешных поисков, мужчина вернулся на первый этаж. Грузно плюхнувшись на первое попавшееся сиденье, он с хмурым выражением лица уставился на пустое информационное табло. Бизнесмен пытался собрать воедино разрозненные мысли, пытался понять смысл всего происходящего. А точнее, полное отсутствие каких-либо событий. Он силился сформулировать своим доведенным до отчаяния мозгом хоть какое-то предположение о том, почему вокруг нет ни одного человека, почему нет самолетов, вещей, еды…
Внезапно мысли мужчины оборвались, словно соскочившая с крючка рыба. Давыдов вскочил с кресла, испуганными глазами глядя прямо перед собой. Он давно заприметил нечто едва уловимое, мельтешащее вокруг, будто прозрачная занавеска, раскачивающаяся на ветру, но поглощенный своими поисками, не хотел обращать внимания, но то, что, по его мнению, могло оказаться простой иллюзией. Сейчас же, покончив со своим тщетными изысканиями, пожилой предприниматель стал куда яснее различать призрачные фигуры, стремительно сновавшие из стороны в сторону.
Их было много. Десятки, а быть может, и сотни. Они были столь прозрачны, что почти не имели формы. Но чем дольше разглядывал их Степан Яковлевич, тем больше деталей он различал, тем сильнее с каждой секундой они напоминали ему живых людей. Или, если быть точнее, фантомы живых людей, движущиеся в неестественном для обычного человека ритме. Как видеопленка, поставленная на ускоренное воспроизведение. И первое время беспокойные призраки казались абсолютно безмолвными, неспособными к воспроизведению каких-либо звуков. Однако вскоре Давыдов осознал, что окружающая его тишина, вовсе не тишина, а едва уловимый ухом, монотонный гул, чем-то напоминавший отдаленное жужжание пчелиного улья.
Огромного пчелиного
