Он никак не мог поверить своей удаче. В течение всего вечера Рудольф вежливо, но довольно настойчиво задавал Джейд вопросы о ее родственных связях с Романовыми, постоянно подчеркивая свое благоговейное отношение к этому замечательному семейству.
Поначалу Джейд отвечала весьма неохотно, но, постепенно втянувшись в разговор, рассказала, что ее мать, русская по происхождению, приходилась двоюродной сестрой Александру Второму, а отец был ирландцем. Джейд рано осиротела, и ее удочерила Мария Павловна, свояченица Александра Третьего, поэтому девочка росла и воспитывалась при императорском дворе.
С улыбкой она поведала Рудольфу о своей карьере прима-балерины на сцене Императорского театра, при этом в сияющих глазах Джейд отражались и гордость, и грусть по ушедшим дням. Только громадным усилием воли Рудольфу удавалось сохранять на лице заинтересованное выражение и вежливо улыбаться, кивая время от времени, – одно упоминание имени Александра Третьего выводило его из себя. Рудольф слишком хорошо помнил скорбь своего кумира по старшему брату Александру, казненному вместе с товарищами за революционный заговор с целью покушения на этого монарха.
«Из меня получился бы прекрасный актер, – подумал Рудольф, жадно осушая бокал вина, словно это могло погасить огонь, разгорающийся в его груди, – актер, а не пианист. Только настоящий актер не выдаст себя, находясь в обществе этих жирных свиней капитала!» И как же хорошо, что Мэрили, – он улыбнулся и с обожанием посмотрел на нее, – не чувствует себя членом этой семьи. Да будь он проклят, если позволит своей будущей жене водить дружбу с этими Колтрейнами!
Торжественный ужин подходил к концу, и Рудольф почувствовал некоторое облегчение. Наконец заиграл оркестр, и под бурные аплодисменты сотен гостей Тревис Колтрейн вывел Валери в центр зала для традиционного первого танца, затем эта пара разделилась – теперь Трев танцевал со своей матерью, а Валери с новоиспеченным свекром. К ним стали присоединяться гости, и наконец Рудольф закружился с Мэрили в вихре вальса.
От выпитого шампанского голова девушки слегка кружилась, щеки пылали. Она с наслаждением погрузилась в романтическую атмосферу праздника.
Бросив на Мэрили восхищенный взгляд, Рудольф шепнул ей на ухо:
– Я не могу дождаться, моя дорогая, когда же и мы станцуем свой свадебный вальс!
– Может быть… – не без кокетства ответила она. – Когда-нибудь. Кто знает?
Рудольф сжал руку Мэрили:
– Дай мне лишь свое согласие на поездку в Цюрих. У меня появится тогда шанс завоевать твое сердце.
Танец закончился, но за ним сразу начался следующий, и неожиданно появившийся Курт увлек за собой Мэрили. Рудольф только и ждал этого. В следующее мгновение он отыскал взглядом Джейд и быстро, почти бегом, направился к ней, боясь, как бы кто-нибудь не опередил его, пригласив ее на танец.
– Княгиня Джейд! – церемонно поклонился он, слегка запыхавшись. – Могу ли я надеяться на танец с вами?
Под завистливые взгляды сидящих рядом дам Джейд с подчеркнутым достоинством подошла к молодому человеку, и они закружились в вальсе.
– Мне никогда в жизни не приходилось еще танцевать с княгинями, – сообщил Рудольф.
– А вы полагаете, существует какая-то разница? – рассмеялась Джейд.
– О да! Я чувствую особую ауру, почти чародейство! Впрочем, вы прекрасны и без титулов!
– Ах, Рудольф, давайте не будем об этом. – Джейд рассерженно сверкнула изумрудными глазами. – Считайте, что вы уже покорили меня своими любезностями, и я заверяю вас, что во всем, что касается Мэрили, вы получите от меня поддержку. Колт и я согласны на то, чтобы она приняла ваше приглашение в Цюрих. Это пойдет ей на пользу.
– А почему бы вам не сопровождать ее? Моя мать была бы счастлива принять у нас в доме такую гостью, да и Мэрили будет чувствовать себя уверенней, зная, что вы находитесь рядом.
– Вы так думаете? Ну что ж, пожалуй, я приму ваше предложение, вы очень любезны, – с энтузиазмом согласилась Джейд.
Закончив танец с Куртом, Мэрили отправилась на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и успокоить возбужденные нервы. Она была весьма удивлена, заметив выходящих следом за ней Рудольфа и Джейд. У Мэрили не было времени, чтобы поразмыслить над этим, потому что, увидев ее, Джейд сразу же взволнованно начала рассказывать о приглашении Рудольфа.
– Итак, – закончила Джейд, – если ты решишь поехать в Швейцарию, то в этом путешествии у тебя будет компаньонка. Уверена, мы прекрасно проведем время.
Мэрили перевела взгляд с Джейд на Рудольфа, словно раздумывая, тот ли это мужчина, с которым ей предстоит связать свою жизнь?
– Хорошо, – без особого восторга произнесла Мэрили. – Думаю, что поездка действительно окажется интересной.
Уловив в ее голосе печальные нотки, Джейд поспешила добавить:
– Еще бы! Я уже заранее предвкушаю удовольствие от нее!
Рудольф почувствовал сильное раздражение, видя явную неохоту Мэрили, – нашлось бы немало женщин, с радостью принявших его приглашение. В конце концов, эта девчонка слишком много о себе думает!
Огромным усилием воли он сумел изобразить на лице улыбку:
– Да, моя дорогая, мы все прекрасно проведем время. – И добавил с теперь уже совершенно искренней улыбкой: – И обещаю, что этот визит вы запомните навсегда!
Глава 8
Амалия была вне себя от ярости.
Каждый день она перечитывала короткую записку, оставленную Рудольфом перед отъездом. Ей оставалось только плакать и осыпать собственного сына градом проклятий.
Дорогая мама!
Я уехал в Испанию, чтобы присутствовать на свадьбе родственницы моего очень близкого друга. Не хочу посвящать тебя в свои планы раньше времени, поскольку, я знаю, ты начнешь беспокоиться. Вернусь через несколько недель.
С любовью,
Рудольф.
Записка была изрядно помята и местами разорвана – результат нервозности Амалии.
– Элеонора! – крикнула она, – Элеонора! Я хочу, чтобы ты зашла ко мне! Сейчас же!
Никто не отвечал, и она в отчаянии подумала, что и ее дочь может вот так же исчезнуть, не спрося разрешения, как и ее непослушный брат.
Как не хотелось Амалии покидать Вену! Уж там-то она могла контролировать своих детей! А здесь, в Швейцарии, все пошло по-другому. Город был переполнен беженцами самых разных социальных слоев, и Амалия боялась, что ее дети могут подвергнуться влиянию какой-нибудь дурной компании. И страхи ее были не напрасны: Рудольф бросил консерваторию. Амалия чувствовала, что он что-то скрывает от нее. Самовольный отъезд Рудольфа, да еще на такой длительный срок, стал последним ударом.
– Элеонора! Ты слышишь, я тебя зову? – снова крикнула Амалия.
