пока Фифи, которую она привязала к дереву, чуть в стороне от места, где сама устроилась на ночлег, недовольно скрежетала, нахохлившись и пряча клюв под крылом.
Им повезло, что лето стояло теплое, а западные княжества, как и прочие земли Визерийской империи отличались мягкой погодой, и даже зимой у них почти не выпадал снег.
Когда Агата проснулась, у нее болела спина и затекла шея. Хотелось есть, а скудных припасов в ее седельной сумке почти не осталось. Если бы Фифи могла говорить, то Агата попросила бы ее наловить лягушек и полевых крыс и на нее тоже. В пору было радоваться, что хотя бы ее питомица в отличие от своей хозяйки была способна найти себе пропитание.
Агата была близка к тому, чтобы повернуть обратно в сторону поместья. Удержало ее только то, что мачеху она боялась больше, чем любых бед, ожидавших ее на пути.
Мачеха ни разу ее не порола, но много раз обещала это сделать. Теперь, когда отец наверняка уже уехал, а Агата подала ей такой замечательный повод, ничто ее не остановит. Агату с позором выпорют а затем все-таки выдадут замуж за генерала Аркатау, и все будет напрасно.
— Что же, нельзя забраться обратно в яйцо, если скорлупа уже треснула, правда Фифи? — сказала Агата, и ферналь согласно застрекотала. — Нам надо поторопиться, чтобы успеть в Зерану до заката. Боюсь, что еще одну ночевку на голой земле моя спина не выдержит.
Солнце стояло высоко и мягко светило, согревая поля и рощи, мимо которых они проезжали. На прежде безлюдной дороге стало попадаться все больше людей. В основном это были крестьяне сопровождавшие крытые повозки, запряженные грузовыми ферналями, но встречались также и воины в кожаных доспехах, странствующие торговцы, целители в приметных зеленых мантиях, и монахи семи сестер в скромным рясах.
Пару раз Агата обгоняла пышно разукрашенные кареты, которые везли разноцветные фернали, радостно клокотавшие, завидев Фифи. Проезжая мимо них, Агата закрывала лицо и волосы капюшоном плаща, опасаясь того, что сидевшие в каретах могли быть ее знакомыми.
Сложенные из серых речных камней стены Зераны появились на горизонте, когда небо медленно розовело, предвещая закат.
Возле городских ворот было многолюдно. Стражники проверяли повозки и прибывших в город людей, создавая толчею. Глядя на них, Агата невольно вспомнила о мятежниках с которыми приходилось бороться на востоке империи.
Уже многие столетия Визерийская империя не знала внешних войн, и возможно от этого начинались беспорядки внутренние. Вспыхнувший восемь лет назад на востоке бунт, удалось погасить, а возглавлявшего его князя схватить и бросить в темницу, но многие его соратники смогли уйти. Ходили слухи, что теперь мятежники скрывались по всей Империи, выжидая новый удобный момент, чтобы посеять смуту.
Агате пришлось заранее спешиться, чтобы надеть на Фифи шторки и наклювник. Пройдя через ворота, она удивилась тому, как приземистые дома Зераны, с первыми этажами, сложенными из каменей, и вторыми — выстроенными из дерева, отличались от стройных белокаменных зданий Арлеи. Высокие коньки черепичных крыш венчали флюгеры. Ставни и деревянные фасады вторых этажей украшала резьба, соревнующаяся от дома к дому в пышности и причудливости.
Несмотря на поздний час, улицы были полны народу. Отовсюду слышалась музыка, смех и чьи-то крики.
Повар жарил на вертеле поросенка, прямо на открытой террасе таверны, на глазах у посетителей. Дородный купец в аляповато расшитой мантии громко торговался в лавке. Ярко накрашенная женщина в фривольном платье смерила Агату долгим взглядом, когда она проходила мимо.
В переулке за домом разгоралась драка, блеснула сталь, послышались крики стражников. Агата поспешила прочь, пока ее не задели.
Толкаясь и крича, мимо нее пробежали дети в потрепанных грязных рубашонках и рваных штанишках.
— Осторожнее! — крикнула им Агата, заметив, как занервничала Фифи.
К ней подошла седая тощая женщина в цветастом платке.
— Куда идешь милая? — спросила она, хватая Агату за руку. — Тебе негде остановиться? Пойдем со мной, я дам тебе ночлег.
Она до боли сжимала ее запястье.
— Спасибо, не нужно! — почти прокричала Агата, пытаясь вырвать руку.
Хватка старухи только усилилась. Краем глаза Агата заметила двух идущих к ней мужчин. И тут Фифи заклекотала, вертя головой и хлопая крыльями. Мощная когтистая лапа дернулась вперед, и старуха едва успела отпрянуть.
Потянув Фифи за поводья и нежно гладя ее шею и клюв, стараясь успокоить, Агата поспешила прочь. Подумать страшно, что могло бы с ней случиться, если бы не ее питомица.
На улице становилось все темнее. Мрак рассеивали лишь висевшие на стенах факелы и огонь в открытых очагах харчевен.
Агата с трудом нашла постоялый двор, показавшийся ей более менее приличным. У нее было немного монет, накопленных из тех денег, что давал ей отец, вопреки недовольству мачехи, чтобы она могла покупать всякую всячину в лавках Арлеи. Их хватило на то, чтобы снять на ночь скромную комнату с ужином и завтраком, который ждал ее поутру, а также обеспечить Фифи теплое стойло и трапезу из крыс.
Кроме заплечного мешка, Агата взяла с собой в номер седельную сумку, в которой помимо всего прочего лежал небольшой кинжал, подаренный ей когда-то отцом. Имея его при себе, Агата чувствовала себя немного спокойнее.
Ужин она попросила принести в номер. Есть вместе со всеми в общем зале, из которого доносился громкий смех, музыка и разговоры ей хотелось меньше всего.
Растрепанная девушка в дешевом платье со слишком глубоким вырезом, которая принесла ей еду, как-то странно смотрела ей за плечо, будто пытаясь понять есть ли в номере кто-то еще, кроме нее. Выхватив у нее поднос, Агата захлопнула ногой дверь, и тут же закрыла ее на засов.
Ей было тревожно за Фифи, которая осталась совсем одна в стойле в окружении незнакомых людей и птиц. Агата думала о ней все то время, пока ела пересоленную бобовую похлебку и пережаренную речную рыбу с кашей. Она пыталась себя убедить, что с ней все будет в порядке, напоминая себе о том, что Фифи огромная хищная птица, которая может дробить клювом камни, и выкорчевывать лапами небольшие деревья. Уж, кто, а Фифи вполне сможет о себе позаботиться.
Сняв дорожное платье, Агата кое-как попыталась отчистить его от пыли и налипшей в пути грязи. Затем она умылась в едва теплой воде, налитой в бадью, которая также входила в стоимость ее комнаты.
Дешевые свечи чадили, давая слабый свет. Из-за закрытых ставнями окон доносились чьи-то крики и женский визг. За дверями кто-то ходил, и Агата каждый раз вздрагивала, слыша тяжелые шаги. В соседнем номере, по видимому и
