все, да и перемешено там все с тканью.
— Так, пойдем к Снежане, лечить тебя будем. Аника-воин наш, — пробурчал прадед.
— Позже! Помирать я пока не собираюсь, надо здесь все решить, — глухо ответил я. Все-таки небольшая слабость от потери крови чувствовалась, да и силой жизни я пользоваться перестал.
На мои слова Рознег нахмурился, но ничего не сказал.
— Керон, что черт возьми это было, что за зверь, откуда он взялся, это магия ваша? — обратился я к троллю и тихонько двинулся в сторону лежащего Полджина.
— Ага, ага, — закивал Керон. — Яромир друж-жу, я говорить. Полдж-жин старый мудрый тролле и ш-шамана. Духи предков знать и звать, — пояснил мне синекожий.
— Шаман, значит, — пробормотал я себе под нос. Что-то я не припомню, что Венетий о такой магии сказывал, вроде про гоблинских шаманах был разговор, но там другая магия у них и ни каких призванных тварей.
Тем временем мы приблизились к Полджину, который лежал на земле и пускал кровавые пузыри. Переломало его неплохо, руки и ноги раздробило. Даже видны открытые переломы, ребра наверняка тоже, и это на первый взгляд.
Хотелось добить его за фокусы, но они же меня и останавливали. Такой знаток мне пригодится, даже если людей учить не будет, наверняка многое расскажет Керону. И иметь подобных «шаманов» в будущем мне не помешает, опять же, новая школа магии, если Венетий узнает, что я убил его, меня с потрохами сожрет, а уж этого Полджина наверняка сможет раскрутить хоть на частичку знаний.
— Керон, Рознег подтвердите, что поединок закончен и я победил. Отныне я вождь для тролле! — произнес я.
— Ты победил в поединке, — торжественно произнес прадед.
— Ты вож-ждь, — сказал Керон и склонил голову.
— Брейм ван. Ан вис тролле. Крейм, велас кос, — неожиданно раздалось от лежащего Полджина, я вопросительно глянул на Керона, и он тут же перевел нам:
— Сильный вождь, сильное племя, а ему можно уйти к предкам.
— Ага счаз. Ты у меня жить будешь, скотина ты синекожая, я тебя с Венетием познакомлю, мучиться будешь у меня, но жить. Рано тебе к предкам уходить, — пробормотал я и нагнулся к Полджину, рассматривая его внимательно. Крепкий старик, кости переломаны, да и наверняка еще внутренние повреждения, не стонет и не плачет, о своих соплеменниках думает.
Прикосновение к его голове, всплеск силы жизни, и я погружаю его в сон, а после немного под лечил, должно хватить, чтобы до вечера продержался и не помер.
Разогнувшись и осмотрев дело рук своих, я заговорил:
— Его не трогать и не будить, вернусь подлечу, ясно?
— Да, друж-же вождь Яромир, Керон сделать, — закивал синекожий. Он бы явно рад, что я не убил Полджина.
— Вот и хорошо. Пойдем, деда, до Снежаны, — уже не так бодро проговорил я.
Рознег подошел ко мне и со старческим кряхтеньем закинул одну руку к себе на плечо. Я хотел сначала отказаться, ведь и сам мог дойти, но решил не обижать прадеда отказом, и таким образом мы неспешно направились к Снежане.
Зайдя на подворье, мы увидели ее, сидящую на земле и перебирающую травы в корзине, а вокруг парили светлячки.
— Эй, старая, сюда иди, — замахал ей прадед, и мы двинулись в ее сторону.
— Тебе надо, ты и иди, — сразу откликнулась Снежана, но с земли поднялась, отряхнув руки.
— О, Яромирушка, а с рукой чего? — сразу заметила Снежана. — Будто медведь погрыз, — легко произнесла она, смерив меня взглядом.
— Здрава будь, Снежана, — ответил я. — Почитай, так и было, — попытался я улыбнуться.
— А чего не догрыз? Подавился, видать, то немудрено, костлявые вы с Рознегом, — проскрипела ворчлива старая лекарка.
— Ты говори, да не заговаривайся. Ишь чего, — ответил прадед. А у меня все же вылезла улыбка, бранятся старички.
— Ой, ну тебя, от твоего ворчанья вороны замертво падают. А ты чего застыл, али забыл, куда идти, — и Снежана двинулась к одному из домов, тем временем светлячки подплыли ко мне и начали кружить.
— Потом поиграем, позже, — отмахнулся я от них, и мы с прадедом двинулись за Снежаной.
Зайдя в дом, я улегся на лавку.
— Снежан, срежешь лоскуты мяса, да и повязку потом, а там само заживет, — проговорил я, устраиваясь поудобней.
— Тоже мне выискался лекарь, ты кого учить удумал-то? — ответила Снежана, разжигая лучины в доме.
Тут ко мне нагнулся прадед, положил руку на лоб и выпустил свою силу.
— Спи, — прошептал он, и меня потянуло в сон, а я ощутил, что легко могу перебороть воздействие деда, но не стал сопротивляться и провалился в сон.
Просыпался медленно и с трудом, тело ломило и хотелось пить.
— Проснулся, голубчик? — услышал я голос Снежаны, как только разлепил глаза. В доме было сумрачно, свет лился лишь из открытого небольшого оконца из-под потолка и от лучин.
«Надо будет светляков Снежане привезти и греющих камней», — мелькнула мысль.
— Да, благодарю, — произнес я глухо.
— Вот и славно, — всплеснула руками моя учительница. — На-ка испей взвару, полегчает, — и она протянула мне кувшин.
Привстав с лавки, я тут же хотел в него вцепиться, но правую руку прострелила боль, заставив меня скривиться, да и слушалась она плохо. Взяв протянутый кувшин левой рукой, я опрокинул его в себя. Взвар был на травах, там легко угадывались ромашка, календула и еще с десяток различных трав.
— Ух, спасибо, Снежана, — протянул я и вернул кувшин, а сам приступил к осмотру своей руки, она была перевязана и в массе своей уменьшилась.
— Ты не переживай. Все хорошо, убрали лишнее. Рубаху попортить твою тоже пришлось, — горестно всплеснула руками Снежана. — Хороша рубаха была, и материал приятный, — казалось, ей было больше жаль рубаху, нежели меня, но у Снежаны весьма специфичный юмор.
— А хочешь, я тебе такого материала привезу, сошьешь себе платье, будешь первой красавицей в Устки, — с улыбкой проговорил я.
— А и хочу, — попыталась распрямиться Снежана и руки на бок положила.
— Хах, — улыбнулся я, еще раз глядя на нее, да и она засмеялась, а потом враз поменялась и серьезно на меня глянула.
— Эх, шальной ты, Яромирка. Вечно тебя куда-то
