– Привет! – сказала она и протянула мне горсть ягод.
Все было так, как в первый день нашего отпуска. Я с разбега вонзился в волны, брассом доплыл до буйка, потом лег на спину и долго смотрел на синее небо и чаек. Озябший, вышел на берег, рухнул на горячую гальку. Тепло с йодистым запахом начало впитываться в мою кожу, успокаивая и расслабляя мышцы. Я прикрыл глаза. Солнечное тепло. Шум моря. Любимая женщина рядом…
Ирина провела ладонью по моей спине, подготавливая строительную площадку, и стала выкладывать из гальки новое таинственное слово, магический пароль, значение которого я мог только угадать… Первая буква, кажется, «и». Или «н»…
Творческий процесс вдруг застопорился. Камешки больше не опускались мне на спину. Я приоткрыл глаза и увидел застывшую в воздухе руку Ирины с капелькой вишневого сока, похожей на кровь.
– Дальше! – потребовал я.
Нет, не вернулась прежняя идиллия. Я чувствовал отголоски, паутинки тревожной ночи. Солнце спряталось за облако, и сразу размылись цвета, и убавился контраст, и с моря повеяло сырым холодком… Я приподнял плечи, и со спины посыпались камешки. Ирина, хмурясь, смотрела на пункт выдачи лежаков.
– Что там интересного?
– Мне показалось…
– Что лежаки выкрашены свежей масляной краской?
– …что за нами следит Макс.
– Следит? А где он? Не вижу…
– Только что стоял под лестницей и пялился на нас. А потом увидел, что я на него смотрю, и сразу исчез.
Некоторое время мы, словно бдительные часовые, наблюдали за пунктом проката, лестницей, ведущей на солярий, и душевыми кабинками.
– Должно быть, тебе померещилось, – сказал я и тотчас заметил выглянувшего из-за двери медпункта Макса. Встретившись со мной взглядом, помощник директора немедленно спрятался, будто я навел на него прицел снайперской винтовки.
– Видел? – спросила Ирина, стреляя вишневой косточкой в направлении исчезнувшего Макса.
– Странно он себя ведет, – произнес я. – Как будто хочет поближе познакомиться с тобой, но боится, что я приревную.
– Или как будто мы с тобой шпионы иностранной разведки.
– А он мечтает быть завербованным, но его терзают муки совести, – развивал я шутливую тему.
Мы через силу улыбались друг другу. С моей спины соскользнул последний камешек. Небо затянули облака. Ирина поежилась и накинула на плечи большое пляжное полотенце. Мне хотелось быть обманутым, уверовать в то, что все неприятности позади. Может, мы слишком долго занимались криминальным сыском, и теперь во всякой чепухе нам видятся коварные и зловещие замыслы? Подумаешь, Макс как-то странно поглядывает на нас. Так это, должно быть, оттого, что получил выговор от директора за плохую организацию моего выступления, в результате чего концерт именитого певца начался с опозданием.
Я вынул из кармана шортов смятый газетный обрывок и разровнял его перед Ириной.
– Читай! Тех типов, которые стреляли по сцене, уже арестовали. Вот, обрати внимание… – Я повел пальцем по строчкам: – «Скорее всего, задержанным будет предъявлено обвинение в попытке совершения террористического акта».
– Появилась надежда, что милиция оставит тебя в покое? – вслух подумала Ирина.
– Так она особенно и не беспокоит, – ответил я, понимая, что Ирина нечаянно проболталась и высказала свои догадки.
Ирина нахмурилась, развернула ладони к небу.
– Кажется, дождь начался…
– Разве? По-моему, это пацаны в прибое резвятся.
– Мне надоело море, Кирилл! – вдруг поменяла тему Ирина. – Давай уедем в Карпаты? У меня есть знакомые в Яремче. Самолетом до Львова, а дальше автобусом. На недельку! Там боровики пошли. Хочешь огромную сковородку жареных боровиков с луком?
Она меня проверяла: дал я подписку о невыезде или нет. Я скривил лицо.
– Ненавижу жареные грибы! К тому же в Карпатах сыро и холодно. Здесь лучше.
Ирина сняла очки, подышала на них, протерла стекла полотенцем и снова надела.
– Кирилл, зачем ты говоришь неправду? Ты ведь дал подписку о невыезде!
Я набил полный рот вишнями и не смог ответить сразу.
– Ну и что? – пробормотал я, выплевывая косточки в кулак. – Милиция задержала террористов, и о моей подписке уже все забыли. Я уже никому не интересен.
Ирина сжала губы, решительно схватила свою сумочку, вынула оттуда мобильный телефон и, глядя на газетный обрывок, набрала номер.
– Ксюша, привет, это Ирина! – сказала она, поглядывая на меня. – В сегодняшнем номере у вас прошла заметка «Возмутители спокойствия задержаны». Ты ее готовила?.. А почему устарела?.. Вот как! – Снова быстрый взгляд на меня. – И больше никакой информации по ходу расследования?.. Понятно… Да так, в порядке праздного любопытства. Я же в отпуске! Ну, пока! Привет от меня твоему Барсику!
Ирина закрыла панель телефона, закинула его в сумочку. Она не спешила пересказать мне разговор со своей подругой, корреспонденткой «Приморского бульвара». Закинула в рот вишни, погрузилась в невеселые раздумья. Я понял, что сейчас узнаю не самую приятную новость.
– Информация о двух задержанных уже не актуальна, – наконец сказала она. – Чтобы пустить пыль в глаза общественности, милиция схватила первых попавшихся зрителей и отвезла их в отделение. А уже через час их отпустили. У обоих железное алиби. Один сидел в первом ряду и стрелять оттуда никак не мог. А второй пришел на концерт с женой и ребенком – пятилетняя дочь весь вечер сидела у него на коленях. Никаких зацепок у милиции нет… Ты в самом деле убедил следователя, что не выступал в «Балаклаве»?
– Он мне не поверил, – ответил я, чувствуя, что мое настроение безнадежно испортилось – оттого, что я безнадежно испортил Ирине отпуск.
– Это хуже, – произнесла Ирина и потянулась за сигаретами, но вспомнила, что на пляже курение запрещено. – Для милиции ты остаешься главным свидетелем. По идее, со сцены ты должен был все видеть: кто стрелял, откуда стрелял, куда стрелял… Знаешь, я замерзла. Может, пойдем куда-нибудь перекусим?
Я согласился, но выразил желание еще раз искупаться, так как лучший способ согреться – это поместить себя в холодную среду, в сравнении с которой все остальные покажутся теплыми. Ирина возразила и высказала предпочтение согреться хорошей порцией огненного борща со сметаной. Она пошла в раздевалку, а я прыгнул в море, нырнул поглубже и заплыл под пирс. Ухватившись руками за ржавую, поросшую водорослями опору, я высунул голову из воды. Отсюда хорошо был виден весь пляж. Обняв опору, словно обезьяна пальму, я смотрел, как Ирина перекинула полотенце через плечо и пошла к ближайшей раздевалке. Дежурный фельдшер вышел из медпункта, встал рядом с калиткой и тайком закурил. Тучный мужчина в тонких плавках, затерявшихся в складке отвисшего живота, вынес из кафе четыре кружки пива. Я подумал, что его ждет компания, но за столиком не было никого. Воссев на два стула сразу, мужчина принялся вливать в себя пиво бокал за бокалом… Ирина зашла в раздевалку. Я видел ее ступни и лодыжки. Полотенце вспорхнуло и, словно флаг капитуляции, повисло на перегородке раздевалки. Затем к нему добавился мокрый купальник… Порыв ветра, прибежавший с моря, подхватил кем-то брошенный пакет, и он взлетел, подражая чайке…
