– Что значить «но»?! Ты хочешь сказать, что я могу остаться здесь одна на всю ночь? А если эти – выделила голосом последнее слово, – придут сюда снова?!
– Не бойся. Они здесь больше не появятся, – ответил граф, но после добавил уже менее уверенно – по крайней мере в ближайшие пару дней.
– А потом? – аккуратно уточнила у мужчины.
– А насчет «потом», не забивай голову. И да, надеюсь, ты не забыла: ставни закрывать, из комнаты по ночам не выходить.
– Да помню я, помню! Поди ни дите малое.
Герхард ушел. Когда я спустилась на первый этаж, его уже и след простыл. Интересно, на чем он уехал? Я совершенно не слышала никакого шума с улицы.
Стоило мне только подумать об этом, как ни с того, ни с сего со стороны кухни раздался жуткий грохот.
– Нет! Ну это уже слишком! – возмущенно проговорила в никуда. – Сколько можно уже меня пугать?!
С решительным видом я направилась на кухню, по пути прихватив кочергу, что мирно стояла у камина. Ну не бита, конечно, но если огреть ей хорошенько, то мало точно никому не покажется.
Представшая меня картина заставила меня остановиться, раскрыв в изумлении рот. Посреди на полу валялись упавшие сковороды и кастрюли, которые сверху, словно белым снегом, были припорошены толстым слоем рассыпанной муки. Она покрывала все вокруг, вот только ни это заставило меня удивиться.
По белоснежному мучному ковру от стола, до самого выхода из кухни были отпечатаны следы босых ног. Только этого просто быть не может! Я ведь сразу же, как услышала шум, отправилась сюда, но никто мне на пути не встретился! Мистика какая-то…
Да… Что не день здесь, то какая-нибудь загадка. Я даже боюсь представить, что же ждет меня дальше.
Я проследовала в направлении шагов. У раскрытой двери оборвалась белоснежная пелена муки, а с ней и исчезли отпечатанные следы. В доме было абсолютно тихо и спокойно. Не слышалось ни единого шороха. Даже Мари нигде не было видно, что было довольно странно. Это кошачье недоразумение вечно крутится под ногами, но не сейчас.
Я еще раз осмотрелась по сторонам. Мой взгляд зацепился за стоящий в гостиной шкаф. А что? Вчера шкаф вполне себе пригодился, так почему бы и сегодня им не воспользоваться. Пришедшая мне в голову идея была абсолютно бредовой. Вот только кто меня сейчас остановит? Правильно. Никто!
В шкафу было очень тесно. Казалось, что я выбью себе коленями все зубы. Вот только сдаваться я и не собиралась. Немного повозившись, все же нашла более или менее удобное положение.
За его пределами царили тишина и покой. Полумрак окутал дом, рисуя на стенах причудливые тени. Из приоткрытой дверцы мне хорошо просматривалась вся комната.
Прошел час, прошел другой, но ничто не нарушало ночной тиши. Даже на удивление всегда непоседливая Мари мирно спала около догорающего камина, свернувшись калачиком. Гладя на нее, тоже захотелось вздремнуть. Зевота одолела, напоминая о том, что не мешало бы бросить это дело и пойти уже в мягкую уютную постель и погрузиться в сон.
Вот только любопытство зудело назойливой мухой где-то глубоко под кожей, не позволяя сдаться на полпути. Я была готова идти до конца, лишь бы все-таки узнать, что за источник шума скрывается в этом доме.
Но мои надежды канули в лету. Просидев в шкафу полночи, я все же не выдержала. Сон окутал меня своими липкими сетями, радушно приняв в свои объятья.
На удивление, в шкафу мои сны не посещала тьма. Видимо не отыскала в постели и решила, что и беспокоить меня не стоит. Ну да, что еще мне думать, когда каждую ночь видишь один и тот же сон. Тут волей-неволей поверишь в любую чушь.
Проснулась я от сильного удара. Видимо во сне я резко дернула головой и со всей дури стукнулась о деревянную стенку шкафа. Сдавленно замычав, открыла глаза.
Сквозь дверцу ко мне проникал тусклый свет. Утро уже во всю властвовало за окном гостиной. Да, Кира, сыщик из тебя никакой. Даже одной ночи в засаде не выдержала.
Плюнув на свою неудавшуюся затею, я распахнула дверцу и попыталась встать, вот только приподнявшись, тут же рухнула обратно. Ноги затекли, спину ломило, а голова раскалывалась, словно меня всю ночь колотили.
Словно старуха, со стоном и кряхтением я все же выползла на волю. С тоской посмотрев в сторону лестницы, решила даже не пытаться подняться. Да ну его! Мне и здесь неплоха будет.
Прежде казавшийся неимоверно жестким диван сейчас был мне мягче перины. С блаженством распластавшись на нем, я закрыла глаза. К чертям эти расследования! Меньше знаешь – крепче спишь. Вот и я лучше высплюсь хорошенько, а шум… Да плевать на него!
Герхард не появился ни днем, ни вечером. От скуки я даже места себе не могла найти, слоняясь по дому из угла в угол. К вечеру немного прогулялась вокруг дома, но серый пейзаж наводил лишь уныние. Я люблю осень, но вот только не такую позднюю, как сейчас.
Закрыв наглухо ставни первого этажа, невольно вспомнила то, что произошло недавно. От всплывших перед глазами картинок даже мурашки пробежали по телу, а я невольно поежилась. Не хочу еще когда-нибудь вновь повстречаться с этими существами.
Стоило мне войти, как Мери юркой змейкой стала виться под ногами, ласково мурча на все лады. Хоть она и довольно странная на вид, но при этом очень ласковая кошка.
Неожиданно она навострила свои куцые ушки и устремила взгляд в сторону лестницы. Неужели что-то услышала? Я прислушалась, но ничего не расслышала.
Между тем Мари затрусила по ступенькам. Остановившись на самой верхней, она повернулась и, глядя на меня, мяукнула, словно звала за собой.
– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – удивленно уставилась я на кошку, а та, развернувшись, побежала дальше, словно была точно уверена в том, что я пойду следом за ней.
Мне ничего не оставалось, как отправиться туда же. На втором этаже было тихо. Не знаю, что она услышала, но вот я ничего такого не ощущала.
Остановившись у двери кабинета графа, Мари начала рьяно пытаться попасть вовнутрь. Усердно скрябая когтями по деревянной двери, она истошно мяукала на весь дом.
– Мари, нам туда нельзя! – пыталась я оттащить кошку, но безрезультатно.
В конце концов плюнув на все, я отворила двери кабинета.
Последние лучи уходящего солнца тускло освещали комнату, позволяя рассмотреть очертания. За столом у окна, закинув ноги на столешницу, восседал белоснежный скелет. В его костлявых руках покоилась раскрытая газета.
