детей.
Эйдис тотчас привлекла мое внимание и тронула мое сердце. Хотя у нас в доме были мальчики-прислужники, я никогда раньше не видела среди рабов девочек моего возраста. Некоторые мужчины поддразнивали ее, щипали за щеки и дёргали за волосы. Мне не понравилось, как они её лапали. Теперь, став взрослой, я понимала, что было у них на уме. Но тогда я всего лишь видела, как с девочкой — почти такой же, как я, — плохо обращались взрослые грубые мужчины.
— Мама? — прошептала я, сжимая её ладонь.
— Что такое?
— А мы можем забрать ту девочку себе? — спросила я, указывая на Эйдис.
Пусть разум моей мамы и витал где-то далеко, но только она была способна смягчить сердце моего дедушки. Если у меня и была хоть какая-то надежда помочь этой девочке, то только через Свафу. Дедушка скорее плюнул бы мне в лицо, чем дал то, что я прошу. Но если попросит Свафа, он не скажет «нет».
— Ту девочку? Зачем?
— Чтобы она стала моей подругой.
Мама рассмеялась.
— Дружбу нельзя купить, Хервёр. За деньги можно получить лишь слугу. А чем такая маленькая девочка может тебе помочь?
— Я умею мыть кастрюли, — громко заявила Эйдис. — А ещё хорошо штопаю и шью. И тку.
Громкий голос девочки — и тот факт, что она каким-то образом услышала наш разговор с большого расстояния, — привлек внимание моей матери. Взяв меня за руку, она направилась к маленькой пленнице.
Эйдис окинула мою маму взглядом.
— А ещё я умею видеть, — прошептала она.
— Видеть? Что видеть? — нахмурилась мама.
— То, что позволяют боги.
— Отлично. Тогда скажи мне что-нибудь. Что ты видишь?
— Женщина с седыми волосами, ваша мать, умрёт в течение этого месяца. Радуйтесь. Она не самая приятная дама.
Мама очень долго не сводила с Эйдис глаз.
— Хорошо, Хервёр. Как пожелаешь, — сказала мать и жестом велела слугам отвести Эйдис в главный дом, где она с тех пор и жила.
И она оказалась права. Моя бабушка, которая была ещё более злобным человеком, чем мой дедушка, умерла через три недели. И мы с мамой были очень рады.
* * *
Когда мы с Эйдис подошли к концу ряда, то увидели мужчин, метавших топоры. Я наблюдала, как они двигались. Сильные, упорные, неизменно поражавшие цель своими топорами.
— Доброе утро, Хервёр! — крикнул мне Бьёрн, один из слуг.
— Хорошие бойцы, — кивнула я.
— Осталось трое лучших, — сказал мне Бьёрн, указывая на собравшихся мужчин.
— Какой приз?
— О, тебе понравится, — расцвёл он и пошел за маленькой коробочкой. Вернувшись, он открыл её и показал содержимое. Внутри лежала бронзовая заколка для волос в форме дубового листа. Покачав головой, я повернулась и посмотрела на Эйдис.
Она хихикнула и откусила ещё кусок лепёшки.
Я вздохнула.
— Уже поздно вписать новых участников?
— Кого?
Я похлопал по древкам висевших у меня на поясе топоров.
— Хугина и Мунина.
Бьёрн расхохотался.
— Братья, Хервёр просит присоединиться к соревнованию. Вы согласны позволить внучке ярла попробовать свои силы?
Я повернулась к мужчинам, и те склонили головы.
— Всего три броска, — сказал Бьёрн, протягивая мне третий топор. — Тот, кто уложит все три топора ближе к цели, и будет победителем.
Я кивнула и заняла свою позицию. Мужчины в это время начали по очереди метать оружие, и руки их ни разу не дрогнули.
Первый мужчина бросил два топора к краю, один — в центр. Второй мужчина оказался более метким, и все его топоры торчали недалеко от середины. Третий тоже не сплоховал.
Настала моя очередь.
Я примерилась к весу топора, который дал мне Бьёрн, пытаясь определить его центр тяжести, затем подбросила его в руке и запустила в цель. Топор угодил в мишень чуть в стороне от центра.
Видимо, металл был неровно выточен и тянул влево. Я быстро метнула вслед Хугина и Мунина. Мои собственные топоры никогда меня не подводили и приземлились точно в центр мишени.
Толпа за моей спиной разразилась криками.
— Простите, господа, приз достаётся Хервёр, — провозгласил Бьёрн.
Толпа снова возликовала.
— Жена никогда не простит, что я проиграл эту заколку, — сказал мне один из мужчин и по-доброму усмехнулся.
Второй мужчина почтительно поклонился.
— Вы достойно сражались, — сказала я им.
Бьёрн протянул мне коробочку.
— Клянусь молотом Тора, это были прекрасные броски.
— Спасибо.
Я подошла к мишени, выдернула свои топоры и, засунув их обратно за пояс, присоединилась к Эйдис и протянула ей коробочку.
— Ой, это для меня? — спросила она с притворным удивлением в голосе. — Хервёр, как великодушно с твоей стороны.
Я покачала головой.
— Надеюсь, Локи знает, как хорошо я к тебе отношусь.
— Конечно, знает, — сказала она, вынимая заколку и втыкая её в волосы. — И однажды он отплатит тебе за это. Он сам мне об этом говорил. Ну что, мне идёт?
Глава 8
Мы с Эйдис двинулись к роще. В загонах содержались животные — лошади, козы и крупный рогатый скот, — которые предназначались в жертву богам.
Глубоко в лесу, где росло Око Гримнира, все собирались на церемонию. Вдоль процессии уже были зажжены факелы. Я чувствовала витающую в воздухе магию. На опушке леса раздавались звуки барабанной дроби и молитвы жрецов, призывавших богов. Звук барабанов отдавался эхом в моей груди. Над головой каркали пролетавшие между деревьями вороны.
Я не сводила взгляда с рощи, наблюдая, как деревья раскачиваются из стороны в сторону. Поскольку стояла зима, их ветви были обнажены, и только Око Гримнира, тисовое дерево, оставалось зеленым.
Среди деревьев замерцал свет факелов. У входа в рощу стояло высокое резное деревянное изображение Одина, которое ярл приказал сделать, когда я была еще совсем ребёнком. Похожие резные фигуры стояли и рядом с деревом в лесу. Люди оставляли подношения у подножия бога. Еда, шкуры животных и другие безделушки лежали у его ног.
Мы с Эйдис подошли к фигуре Всеотца.
Я протянула руку и коснулась ладоней Одина, которые были вырезаны так, будто сложены у него на груди. Я подняла глаза на изображение бога. В дереве было вырезано углубление в том месте, где должен был находиться его глаз. Когда мои пальцы коснулись поверхности дерева, по всему телу пробежала дрожь.
Хервёр.
Хервёр.
Ты на пути к правде.
Я подпрыгнула, когда Эйдис взяла меня за руку.
— Пойдём, — позвала она меня с мечтательным выражением лица.
Я нахмурилась.
— Что это было?
Глаза Эйдис остекленели. Казалось, она смотрела на меня и сквозь меня одновременно.
— Пришло время запустить колесо судьбы, — сказала она, повернулась и
