на кухне… настолько близкая… настолько растерянная… — Заулыбался он. — Если бы ты лишь позволила, я мог бы тебя обнять и никогда не отпускать. — По его сосредоточенному и спокойному лицу прошлась гримаса боли. — Только… никто не поймёт, если мы с тобой… — Одна рука блондина мягко обвилась вокруг талии Агаты.
Данте наклонил голову и, одновременно слегка поворачивая еë вбок, потянулся к губам девушки…
“Для Данте всë это всерьёз! Аааааааааааа! А для меня?.. И Александр за стеной вовсе не в тему! Что же делать?” — Агата упëрлась двумя руками в грудь парня, выгнула спину и постаралась отодвинуться от него как можно дальше. — Данте! Нет! Ты… ты не так понял!
Парень остановился, растерявшись, но не отпустил руку Агаты:
— Я не так понял? Извини, но… мне кажется, твои сигналы были… однозначными.
— Нет! Нет, я вообще не это подразумевала, я… я не хотела и не собиралась… — Агата продолжала отталкивать блондина, а за спиной того стенная панель отъехала вбок наполовину.
Бледное лицо Александра, высунувшееся из проëма, тут же нахмурилось. Невидимый для актëра, он начал аккуратно вылезать наружу.
“Нет!!!! Александр, нет, не выбирайся сейчас, твою мать! — Заведя одну руку за спину Данте, девушка начала неприличными жестами загонять того назад в мрачный проход. — Я сама разберусь! Я взрослая девочка! Однако благодарю за желание оказать помощь, да. ”
Александр замер, обескураженный от напора Агаты, а затем, не шумя, скрылся за панелью.
— Данте! Давай ты отпустишь меня, и мы обсудим это по-человечески!
Раздался уверенный стук в дверь и сразу, не дожидаясь ответа, дверь раскрылась.
— Мистер Харрис, вас просят спуститься…оооой! Извини-и-ите! — в проëме стояла Марта. — Господи, мне так неловко! Извините, что прервала вас!
Агата, растрëпанная и раскрасневшаяся, находящаяся в тисках кузена, ощутила, что появляется растущее желание прибить служанку:
“Марта ведь нарочно не стала дожидаться ответа! Услышала мой голос из холла… И решила проверить, что тут такое! Вот стервозина!”
— Марта, какого хуя?! Кто дал тебе разрешения входить?! — лицо Данте исказилось яростью.
— Извините, мистер Харрис, но мистер Харрисон приехал, и мистер Гудман просит всех спуститься в зал…
— Энтони Харрисон? Юрист тëти? — спросила Агата.
Служанка кивнула:
— Ага.
Данте нахмурился:
— Мы сейчас придëм. А теперь сдрысни на хрен!
Прислуга тут же выскользнула из спальни, однако выражение хищного удовольствия на её личике вообще не понравилось Агате.
Она оправила одежду и выдохнула:
— Данте, ты шуруй, а я приведу себя в порядок и тоже явлюсь.
Заколебавшись пару мгновений, блондин кивнул и покинул спальню. Стоило за спиной Данте закрыться двери, как Александр вылез из своей мрачной ловушки.
— Ты в норме? Мне показалось, ты… не очень этого хотела. — Спросил он.
— Я в норме. Однако благодарю за волнение.
Александр усмехнулся, горько и насмешливо и, осторожно выглянув в холл, вышел из спальни. Вздохнув, Агата пошла за ним.
Прежде чем спускаться вслед за парнем, Агата выждала пару минуток на верху лестницы. Потом неспеша направилась вниз, смотря себе под ноги и отсчитывая по ступени. Одна из дверей, которая вела в коридор, громко щëлкнула замком. Агата вскинула голову.
— Мисс Харрис? — произнëс помощник детектива.
Вдруг поддавшись некоему странному порыву, девушка улыбнулась:
— Я… зовите меня Агатой, пожалуйста.
— Агата. А вы тогда зовите меня Сэм. — Улыбнулся ей японец.
— Сэм. Очень приятно.
— И мне. Если можно, я хотел бы задать вам один вопрос… — Склонив голову набок, Сэм внимательно следил за реакцией девушки. — Вы не заходили в комнату миссис Харрис? Я имею ввиду, после того как те… увезли еë?
— Нет.
Глаза японца немного сузились.
Нахмурив брови, парень прикусил нижнюю губу:
— Дело в том, что мы с Гудманом зашли в ту спальню где-то минут 10 назад… И у нас склалось очень сильное впечатление, что кто-то уже был в ней до нас. Что любопытно, спальня была опечатана с того самого мига, как мы унесли тело. И печатей никто не касался. Эм… почти что. Если вы что-нибудь знаете про это… либо способах проникнуть в ту спальню не через дверь… Мы с Гудманом очень хотели бы знать.
Агата ощутила, как сердце истерически стучит в еë груди, и никак не могла вдохнуть.
Она облизала пересохшие губы и наконец смогла отыскать в себе силы помотать головой.
Японец ещё миг глазел ей в глаза, затем неожиданно лучезарно заулыбался и протянул ей ладонь:
— Пожалуйста, не бойся. Я понимаю, разговаривать с полицейскими страшновато… Для большинства мы являемся ужасными серыми корателями, которые могут лишь кусаться и скалиться. Однако вообще мы работаем для того чтобы спасать людей, а не пугать их. Если хочешь, можем вечерком посидеть в саду с кружечкой чая, и я расскажу подробнее.
Сэм подмигнул ей, уверенно держась на тоненькой грани между простым успокоением и флиртом.
“Этот парень… забавный. Только страшный. Но забавный.” — Я, пожалуй, согласна. Только не сегодня. И, скорее всего, не завтра. Я… только что лишилась близкой родственницы.
Японец тот час же стал серьëзным и предложил ей руку для преодоления последней ступени.
— Я буду рад возможности увидеть вас. А сейчас давайте пройдём в зал. Гудман ждëт.
Все члены семейки с некоторой прислугой собрались в зале. Среди них было новое лицо.
— Энтони, здравствуйте. — Поздоровалась Агата.
Лысеющий пухлый мужчина в больших очках в белой оправе, в чëрном костюме и светлой рубашке, ответил:
— Очень приятно видеть вас, мисс Харрис. Хоть мне и жаль, что при таких обстоятельствах. Очень жаль. Только… Аннет хотела, чтобы еë завещание прочитали незамедлительно после еë кончины. Она много раз говорила мне об этом, и я не имею права не соблюсти волю покойной.
— Конечно, да. — Сказала Агата.
— Мы всё понимаем. Аннет… всегда была женщиной дела, а не слова. — Проговорил Чарльз. — “Решения нужно принимать быстро! ” — всегда говорила она.
Фредерик громко кашлянул, что дядя стушевался и сел назад в кресло.
— Итак. Мы собрались тут, чтобы публично зачитать последнюю волю миссис Аннет Сильвер-Харрис. — Начал юрист.
Все уставились на длинный тонкий конверт в руках мужчины.
“Хорошая бумага… — Агата поймала себя на этой мысли, впившись ногтями в свою руку. — Стараясь отвлечься от происходящего, я лишь ухудшу дело… ”
Лезвие ножа для бумаг аккуратно разрезало верхнюю часть конверта и выпустило из него белый плотный лист бумаги.
Энтони стал зачитывать:
— Я, Аннет Сильвер-Харрис, будучи в здравом уме и ясной памяти, сим завещанием распоряжаюсь. Всё моë имущество, движимое и недвижимое, которое будет находиться в моей собственности на день наступления моей смерти… Я завещаю мисс Агате Харрис, моей племяннице.
В зале повисло абсолютное
