ними рушатся стены недоверия. Вновь захотелось, чтобы эти мгновения длились, как можно дольше. На языке вертелся вопрос о той встрече на набережной, когда Гай сказал, что ей нужно уши оторвать, но Мира боялась разрушить зыбкое ощущение спокойствия и безмятежности. Если бы хотел, сам бы рассказал.
— Что это за место? — спросил Гай, выдёргивая длинную травинку.
Мира напрягла память, пытаясь вспомнить о Елагином побольше, и удивить Гая просвещённостью:
— Сейчас парк культурного отдыха. А раньше кому только не принадлежал, в том числе царской семье. Елагиным назван по фамилии одного из владельцев. Во времена Петра Первого его именовали Мишиным — по легенде, взвод солдат увидел здесь огромного медведя.
Гай слушал, закусив травинку.
— Интересуешься историей? — спросил он, когда Мира выдала всё, что знала.
— Так, немного, — смутилась она и, подумав, что сейчас вполне подходящий момент узнать о нём побольше, спросила: — А вы откуда родом?
— С Камчатки, — ответил он, жмурясь.
— Ничего себе! И как там?
— Снежно, — он улыбнулся. — Бывает, выглянешь утром в окно: каждый из своего подъезда ход роет.
— Прикольно.
— Прикольно, — согласился Гай и, отбросив травинку, поднялся в полный рост: — Пошли, погуляем по твоему Мишиному.
Он подал Мире руку, помогая встать. И поддерживал, пока она прыгала на одной ноге, надевая сандали.
— Спасибо за то, что привели меня сюда, — сказала Мира, глядя на него из-под приложенной козырьком ладони. — Здесь чудесно, хоть я по-прежнему не представляю, как у вас это получилось.
— Я сам до конца не понимаю, — произнёс он и медленно пошёл к аллее, увлекая Миру за собой.
Она бросила на Гая косой взгляд: шутит? Нет, он был серьёзен.
— Мне это всегда удавалось, — продолжал он. — Я мог заходить в чужие сны, как к себе домой.
— Здорово! — восхитилась Мира. — Но так это можно как-нибудь применять…
Наставник усмехнулся:
— Я и применял. До поры, до времени.
— Для чего?
— Для связи с другими мокрозявами. Это было очень удобно, если в разумных пределах, так, чтобы выглядело естественно. Можно было обсудить что-нибудь важное, не привлекая внимание стражей. Ты же знаешь, что в Башне всё просматривается и прослушивается?
Мира не знала, хоть и догадывалась.
— А «сны» разве не просматриваются?
— Да, но у нас была целая система кодовых слов. В общем, жить было интересно, — он сорвал ещё одну травинку и сунул в угол рта.
— А потом что случилось? — тихо спросила Мира.
Гай туманно улыбнулся и, перегнав травинку в другой угол рта, ответил:
— Потом у меня случился турнир, победа и лодка. Шататься по чужим «снам» стало без надобности.
— Вы будете со мной на турнире, как сейчас? — спросила она дрогнувшим голосом и украдкой посмотрела на него.
— Я пробиваю эту тему, — ответил он.
— Спасибо, — слабо улыбнулась она.
— Даже если не удастся, думаю, у тебя все шансы справиться самостоятельно.
— С вами мне спокойнее, — призналась Мира. — Просто, от одного вашего присутствия.
Он сделал вид, что не услышал. Они вошли в аллею, засаженную яблонями. Кроме них здесь никого не было, земля, словно снегом была усыпана бело-розовыми лепестками, звенели, рассекая воздух прозрачными крыльями, стрекозы и деловито жужжали шмели. Мира вспомнила слова Гая о передышке. Как скоро всё это закончится? Успеют ли они дойти хотя бы до конца аллеи? Впереди одиночество и темнота комнаты, звяканье ключей стражей, стук закрывающихся дверей. Мира судорожно вздохнула, к горлу подкатил комок. Так хотелось унести отсюда самые яркие, светлые воспоминания. Чтобы заполнять ими одиночество в застенках Башни.
— Гай, — тихо позвала Мира.
Краем глаза она видела, что он повернул голову, но не решалась взглянуть на него.
— Можно я вас поцелую? — ещё тише спросила она.
Он молчал.
— Всего этого всё равно нет! — воскликнула она. — Ни аллеи, ни яблонь, ни стрекоз, даже мы сейчас не здесь. Это сон, от которого я вот-вот проснусь. Неужели вам сложно сделать его счастливее? Чтобы было, о чём вспоминать наяву?
«Что я несу?! — со стыдом подумала она. — Навязываюсь взрослому мужику. Какая гадость!»
Гай развернул её к себе и поцеловал. Мира закрыла глаза, растворившись в ощущениях: запах яблоневого цвета, неистовый оркестр звуков лета и его губы: шершавые, словно обветренные на холоде. Гай уже отстранился, а Мира всё стояла, вытянувшись в струну, боясь одним лишь жестом всё разрушить.
Рядом кто-то деликатно кашлянул — чужой. Мира вздрогнула и распахнула глаза: она была в тренировочной, возле открытой двери стоял незнакомый молодой страж. Она испуганно огляделась: кроме них в тренировочной никого не было.
— А Гай где? — выдавила Мира.
— Ушёл. Куда-то опаздывал, — ответил страж. — Сказал, проводить тебя к себе.
— Да, конечно… — пробормотала она.
В груди растекалась пустота.
[1] Черубина Габриак «Ты в зеркало смотри»
[2]Елагин остров — остров в дельте Невы, в историческом районе, называемом Острова
[3]Фраза Чичикова из «Мёртвых душ» В. Гоголь
Глава 2. Магда
Услышав на крыльце шаги, Магда торопливо сгребла Слепые водоросли в магический короб. Так увлеклась гаданием, что не почувствовала приближения Гая.
Водоросли нашёптывали одно и то же: "Тебе угрожает женщина с отметиной над глазом. Она разрушит мир в твоём доме, она разрушит твою жизнь. Берегись её". Магда пыталась выспросить побольше: кто эта женщина и откуда придёт? Но водоросли отмалчивались.
Дверь со скрипом открылась, и Гай вошёл в дом, пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку.
— Вода жизнь, — торопливо сказала Магда, отодвигая короб с водорослями подальше под стол.
Обычно Гай отвечал «И тебе не хворать». За годы это стало одной из милых традиций, которые накапливаются за годы совместной жизни. Но сегодня Гай машинально откликнулся:
— Вода жизнь.
Магда пристально вгляделась в его лицо: он даже не заметил, что сказал не как обычно. Его мысли были где-то далеко. Магда сдержала вздох: Гай был таким с тех пор, как выловил мокрозяву. Сначала она думала, его беспокоит пропажа лодки, или, что не заплатят за поимку девушки, но вот уже и лодка нашлась, и Гай положил на стол туго набитый камнями мешочек, а овладевшая им мрачная задумчивость не отпускала.
— Есть будешь? — спросила Магда.
— Да.
Он снял плащ, бросил в угол и, сев на лавку, начал стягивать сапоги.
Магда взяла с полки сушёное мясо и лепёшки. Воду для себя Гай всегда приносил из реки, ни разу не взял откукренную. Сняв сапоги, он встал за спиной Магды, наблюдая, как она давит в чашке корни травы сваох. Как-то Гай сказал, что растёртый сваох напоминает еду из его мира: хренадёр, только вкус чуть мягче. Магда украдкой поглядывала на него
