— Мой дед, покуда я ребенком был, почтенный сянь. А тому рассказал его…
— Выходит, ты не знаешь никого, кто сам бы видел этого гуя?
— Я-то нет…Но дед…
Видно было, что вопрос мой смутил рассказчика, и ещё больше он засмущался, когда остальные начали переговариваться и посмеиваться. Лишь один, стоявший позади других, нахмурился и что-то хотел сказать, но его опередил здоровый краснорожий детина:
— Ой, да не бреши ты! Я сам из Айшэня, а тесть мой из Хуавэнши, и что-то ни сам, ни от него я подобных баек не слыхал!
— Ну да, вам-то городским виднее, — буркнул парень, рассказавший о «чёрном озере».
— Пускай не виднее, но страшилку для детишек от правды отличить ещё могу.
— Так коль ты такой умный, то и расскажи нам всем историю получше моей!
— И расскажу! И раз уж мы о древности заговорили, то и мне есть, что вспомнить. Да в отличие от тебя, болтуна, я, хоть и шапочно, да знал того, кто там побывал.
Все загалдели и, воодушевленные подобным дополнением, попросили детину немедленно рассказать всё, что тот хотел. Лишь солдат, что не успел что-то сказать, нахмурился пуще прежнего. Но заставить замолчать болтуна уже было невозможно.
«Слушайте…» — произнёс он и рассказал то, что будто бы слышал от старика, бывшего приятелем его второго дядьки.
Тот старик тоже родом был из Айшэня, из зажиточной семьи, и с детства испытывал страсть ко всяким древностям, и взахлёб слушал рассказы о древних народах и городах нашей земли. Когда ж он подрос, то решил сделаться учёным и раскрыть тайны прошлого. Казалось ему, что сам Синфу-ван взял его за руку и вёл по дороге жизни. Он сумел успешно сдать вступительные экзамены, выучиться, а потом сдать уже все экзамены выпускные и на должность, и стал помощником хранителя университетской библиотеки, и получил право искать и читать там всё, что пожелает.
За те годы, что он провёл на той должности, он изучил всё, что сумел найти по временам Хуандигоу, и свёл это воедино, дополнил и представил ученым мужам, удостоившись похвалы от них, но самого его грызли тоска и неудовлетворенность. Он не желал останавливаться на достигнутом и жаждал проникнуть вглубь времен, дабы доискаться до тайн седой древности. Особливо покоя ему не давали руины древнейших городов — Цзоуюй, Сянха и Инг-Ео, и он мечтал отыскать затерянные города племен Фазанов, Оленей и Тигров — легендарные Фэнши, Цилиньшань и Хушаньфэн.
Дабы отыскать их, он решил отправиться к руинам Цзоуюй и поискать там что-то, что привело бы его к тому, что мечтал он найти. И так однажды, на исходе сезона дождей, когда ливни прекратились, но по небу ещё ходили тучи, а по земле стелились туманы, он отправился в сопровождении помощника к тому немногому, что осталось от древней столицы полулегендарных владык прошлого.
Выйдя рано утром, они стали извилистыми и безлюдными тропами подниматься по склонам в сторону гор. Летописи гласили, что когда-то река протекала севернее и впадала недалеко от того места, где на холме племя Черепах построило свои первые жилища, в залив. Но позже из-за землетрясений всё переменилось. И отчасти именно поэтому великий Первый Император стал искать место для новой столицы, и получил знак от Небесного Дракона — возвести её у гор Лонъя. До того ж Цзоуюй или, как позже называли его, Цзяоюй был самым большим и великолепным городом на Срединной Земле. Впрочем, говаривали и что то были два разных города, а не один, просто под разными именами, хотя оба поражали великолепием.
Однако боги и время сделали своё дело, и от былого великолепия остались лишь часть крепостной стены, столбы древнего храма, основание дворца и, что поражало всех, кто решался туда прийти, почти нетронутыми высились каменные врата с барельефами. Некогда врат там было четыре, по одним на каждую сторону света, но не обрушились отчего-то лишь западные. К ним-то и пришли путники.
Пустынен был покинутый холм, даже деревьев — и то там не росло на несколько десятков ли вокруг. Но учёный так горел своим желанием во всём поскорее разобраться, что ни на что не обращал внимания и вместе с помощником немедля принялся за осмотр руин. Много часов они провели за своим делом, прежде чем ни с чем вернулись к ослам и поклаже, и собрались было подкрепиться, когда словно из-под земли вырос рядом с ними старик с седой бородой, в бедной одежде и полукруглой шляпе, похожей на черепаший панцирь. Заметили его они лишь тогда, когда он, опираясь на кривой посох, сделал к ним шаг и поклонился. Невольно оба ответили старцу тем же, и тогда он заговорил с ними, и спросил, кто они такие, и что ищут в этом позаброшенном городе.
Помощник учёного надулся и собирался, верно, ответить что-то резкое, но учёный жестом велел ему помалкивать, а сам всё о своей цели кратко поведал в надежде на то, что ему посчастливилось столкнуться со старожилом тех мест, которой сумел бы поведать ему что-то важное и полезное. Но старик слушал с мрачной молчаливостью, а под конец проговорил:
— Неладное дело затеяли вы. Лучше бы идти вам поскорее отсюда да не возвращаться.
— Отчего же так? — удивился учёный.
— Место это оставлено богам. И, пускай Изначальные не так уж ревностно оберегают его, как другие, но Владычица Запада не потерпит чужаков, а ведь именно сегодня она должна явиться сюда для осмотра вотчины своей.
Учёный с помощником переглянулись, и второй шёпотом стал уговаривать последовать совету загадочного старика, ведь всем известно, что богам досаждать — себе дороже. Учёный слушал его увещевания задумчиво и не находил себе места, ведь казалось ему, что он вот-вот приблизится к разгадке. Наконец, он прервал своё молчание и пообещал, что они уйдут, но поначалу потрапезничают, дабы не тащить с собой снедь обратно, и пригласил разделить с ними пищу старика. Тот почмокал губами и согласился.
В начале он, учтиво склонив голову, съел горсть риса с водорослями, а потом ел одну только рыбу, но молодые люди этого не замечали. Не желая упускать возможность разузнать хоть что-то, учёный больше засыпал случайного гостя вопросами, нежели занимался едой. Тот отвечал неохотно, но всё ж удалось из него
