в полном восторге. О подобном можно только мечтать.
— Он меня ненавидит, — скривилась я. — Да и я к нему любовью не страдаю.
— А зачем тебе любовью страдать? — всплеснула руками Татьяна Андреевна. — Для тебя теперь главное — благополучие девочки.
— То есть про себя уже можно забыть? — скептически посмотрела я на нее.
— Я этого не говорила, — женщина бросила на меня взгляд с хитринкой. — Просто пойми, любовь — это такое странное чувство. Вот я, любила и очень сильно. А этот, прости Господи, козел, бросил меня почти перед самой свадьбой. Я страдала, плакала, а он тут же закрутил с другой. Моложе и красивей. Я потом познакомилась с Димой. Он, пусть и неказистый был, но очень работящий. И сразу же предложил замуж. А потом дети пошли, внуки. И ничего, стерпелось, слюбилось. И знаешь, я даже скучаю по нему. Его смерть была для меня ударом. Если бы не дети, не знаю, что делала.
— Я так не буду делать, — поджала я губы. Не хватало мне еще его терпеть в личной жизни, раз уж он стал моим начальником.
— Мама, покатайся, — звонкий голос Василисы отвлек от мыслей.
— Нет, не хочу, — отмахнулась я. — Катайся сама.
— Ну что же Вы, Маргарита Евгеньевна, — как-то хищно улыбнулся Павел Сергеевич, — идите кататься. Я Вас подстрахую. Не переживайте.
— Ну что Вы, Павел Сергеевич, — переняв его тон, отозвалась я, — ничуть не переживаю. Все равно на этой качели далеко не улетишь.
— Ну, как сказать, как сказать, — мужчина внимательно посмотрел на эти самые качели. — Если убрать ограничители, то вполне можно и до «солнышка» раскрутить.
— Не надо, — перебила я его. — Этого мне еще не хватало.
— Ну, не надо, так не надо, — улыбнулся мужчина и быстро забрался на качели с ногами, держась за перекладину. — Ну же, Маргарита Евгеньевна, присоединяйтесь.
— Вот оно мне надо, — пробурчала я и пошла. Взобралась на качели, придерживаемые Павлом и уставилась на него. — И что дальше?
— Катаемся, — чуть пожал плечами Павел и ногами двинул качели.
«Ой», — мысленно пискнула я.
Никто не знал, что я боюсь высоты. Пусть той высоты было и немного. Вот только оно же все и качается. Но я упрямо взглянула на Павла, сцепила зубы, чтобы не издать даже самого единого писка, и покрепче схватилась за крепления сиденья. А потом качнула ногами в ответ. Павел, на удивление, казался довольным. Качнул тоже, только гораздо сильнее, чем я. И понеслась душа куда-то, но не на небеса.
Да я с самого детства не каталась на качелях, после того, как упала. Отделалась тогда переломом руки и вывихом ноги. С тех самых пор даже не приближалась. Только и могла, что слегка покачивать Василису.
— Нравится? — вкрадчиво поинтересовался Павел, наклонившись ближе ко мне.
— Ага, — ответила я и прикрыла глаза, чтобы не видеть качающегося неба. А скорость, под напором мужчины, все увеличивалась. Конечно, не сравнить с аттракционами, но для меня да. Это было уже слишком. Фантазия разбушевалась снова, показывая картинки, как мои руки не выдерживают и отпускают качели, а я лечу. Вот только не вверх, а вниз. А потом еще и получаю сиденьем по зубам. Почему по зубам, не знаю, но у фантазии не спросишь.
Потом что-то заскрежетало, дернулось и я действительно отпустила качели, падая вниз. Душа от испуга рухнула туда даже раньше меня. Еще в полете, хотя, казалось бы, что тут лететь, но тем не менее, мужские руки обхватили меня, прижимая к телу. И вот только тогда мы упали. Причем я как раз сверху Павла и, судя по его стону, лишила последнего дыханья.
— Мамочка! — донесся до меня истошный визг Лисы.
— Все нормально, все хорошо, — чуть ли не кряхтя, как последняя развалина, слезла я с Павла и попыталась успокоить дочь. — Я жива малышка, все хорошо.
— Конечно, маленькая, мы просто проверяли, хорошо ли держатся качели, — Павел тоже поднялся и потирал затылок. Судя по всему, треснулся именно им.
— Да где же хорошо, — неожиданно возмутилась Татьяна Андреевна. — Качели развалили, ребенка напугали, сами чуть не убились.
— Ну не убились же, — очаровательно улыбнулся Павел Сергеевич. Я только и смогла развести руками. А потом в глазах все потемнело и тело тут же ослабло.
Глава 13. Гурман хренов!
Приходить в себя было очень сложно, но необходимо. Рядом плакала дочь и осторожно трогала мое лицо. Попыталась открыть глаза, с первого раза получилось не очень. Очень уж все кружилось перед ними.
— Все хорошо, малышка, все хорошо, — едва слышно произнесла я.
— Мамуля, — снова всхлипнула Василиса.
— Прости, моя хорошая, что напугала тебя, — слабо улыбнулась я, поднимаясь. И чуть снова не рухнула, если бы Павел вовремя не схватил меня на руки.
— Что ты делаешь? — попыталась возмутиться.
— Ничего, — отозвался мужчина и тут же повернулся к Татьяне Андреевне: — Татьяна Андреевна, срочно вызовите специалиста, чтобы нормально поставили качели. Поставили совершенно халтурно, а если бы ребенок пострадал?
— Хорошо, Павел Сергеевич, — кивнула женщина, а потом пробормотала: — Ребенок столько не весит, сколько вы оба вместе взятые. Надо же, придумали, вдвоем на детские качели. Еще и с ногами. Только девочку напугали.
Как ни странно, но Павел совершенно не отреагировал на ее спич. Он нес меня в дом, а Василиса бежала рядом, едва поспевая за широкими шагами. Но все же опередила и распахнула входную дверь.
— Спасибо, малышка, — поблагодарил ее Павел.
— Можно уже меня отпустить, — потребовала я.
— Нет, — бросил Павел и направился к моей новой комнате. Откуда только узнал?
Зайдя в нужную комнату, мужчина аккуратно спустил меня на пол, что удивило, я ожидала, что меня просто сгрузят на ближайшую поверхность и оставят в покое, и огляделся.
— А почему ты еще не разложила вещи? — Павел слегка приподнял брови, уставившись на меня.
— Когда бы я успела? — изумилась я. — Тебе же приспичило за покупками, а потом ездили за Василисой.
— Вам, — поправил мужчина.
— Вам, — внутренне хмыкнув, исправилась я, — приспичило за покупками.
— И не приспичило, а понадобилось, — опять поправка. Вот же гад. То дергает за руку, то поправляет в разговоре. И вообще, чуть не угробил. Но в последнем своей вины я не отрицала. Ведь знала же о собственно страхе, а вот так глупо поддалась на «слабо». В общем, сама дурочка, еще и ребенка напугала.
— Минут двадцать отдохнешь, придешь в себе, а то бледная, как моль, — с ухмылкой посмотрел на меня Павел Сергеевич. — А потом займешься ужином.
— И что же хозяин желает на ужин? — прохладно отозвалась я на приказы.
— Soupe à l’oignon, — выдал
