них выбрал он пятьдесят храбрых витязей, под коих предводительством послал всю рать великую в погоню за Ерусланом-царевичем с таким повелением, чтоб они его живого к нему представили. Витязи и войска зероговы пустились в погоню и увидели издали в чистом поле Еруслана-царевича, который спал на мягкой мураве, а конь его стоял при нем. Богатырский вещий конь царевичев, видя, что за Ерусланом-царевичем гонится сильное войско, стал ржать страшным образом, так что Еруслан-царевич от того пробудился и, усмотря своих преследователей, сел на своего коня и из глаз у них ускакал. А витязи, не могши его настичь, стали между собою думать, как сказать князю, что его не поймали, и наконец решились донести ему, что его не видали.
Еруслан-царевич по долговременном путешествии приехал за тридевять земель в тридесятое государство к темной земле, за десять поприщ от Змеевидовой столицы, на котором месте увидел рать-силу великую побитую, и в той рати лежала богатырская голова, как чан пивной. Еруслан-царевич объехал кругом побитую рать и крикнул богатырским голосом: «Есть ли в сей рати жив человек?» Тогда возглашает к нему богатырская голова: «Еруслан-царевич, чего тебе надобно?» Еруслан-царевич удивился. Богатырская голова опять продолжала говорить: «Не чудись! Скажи, куда твой путь лежит и какая тебе нужда?» На сие ответствует ему Еруслан-царевич: «А ты кто таков, как тебя зовут, из которого государства житель и какого отца и матери сын?» В ответ Еруслану-царевичу говорила большая голова: «Я богатырь из Тумбенского царства, отец мой царь Терес, а мое имя Нибур». Ему на то говорит Еруслан-царевич: «Чье это войско лежит побитое?» Нибур-богатырь ему ответствует: «Сие побитое войско принадлежит темной земли царю Змеевиду, а побито мною. А причина происходившей между нами войны состояла в том, что он отнял насильственно один город у отца моего царя Тереса. Скажи ж мне теперь, Еруслан-царевич, куда ты едешь и куда путь держишь?» — «Я еду в темную землю к царю Змеевиду, твоему врагу, за тем, чтоб его умертвить». — «Нет, Еруслан-царевич, это для тебя дело совсем невозможное, скорей сам от рук его погибнешь. Я сам был сильный богатырь, заставлял страшиться всех царей и могучих богатырей одного только моего взору. На десятилетнем моем возрасте был я столько силен и храбр, что в чистом поле не пропускал ни богатырей, ни лютых зверей, ни быстрых коней, ни хищных птиц, и никто не мог против меня стоять; а ныне настал мне уже двенадцатый год, и ты видишь сам, сколько величина моего тела и прочих членов не соразмерна моим летам; и подлинно меня без ошибки назвать можно исполином. Но при всей отличности не мог я устоять против царя Змеевида. Тело его очаровано от младенчества, и никакой меч, ни копье, ниже другие оружия вредить ему не могут: на огне он не горит и в воде не тонет. Хотя при мне и есть такой волшебный меч-кладенец, которым можно его убить, но когда мы с ним сразились, то по несчастию моему он увернулся от моего удара и сам прежде меня победил. Однако ж ежели ты хочешь быть счастлив в твоем предприятии, то послушай моего совета, я дам тебе доброе наставление. Царь темной земли не допуска[ет] до себя за половину поприща посредством своего волшебного перстня, который у него надет на правой руке на среднем пальце; наводя его на подъезжающего, напускает огонь, чтоб оным сожечь незнакомого. И так, когда ты на какое расстояние доедешь до Змеевидова столичного града, и он с тобою так же захочет поступать, то вынь ты из кармана свой белый платок и махни три раза, по которому знаку и перестанет он тебя палить. Когда ж ты к нему предстанешь, то будет он тебя спрашивать о причине твоего приезда, а ты скажи ему, что желаешь принять у него службу. Он тебя примет, и ты соблюди свое честное слово и послужи ему несколько времени верою и правдою. Когда же у царя будет пир и съедутся к нему союзные его цари, князи и могучие богатыри и на том пиру подвеселятся, то всякий станет своею силою, храбростию и мужеством похваляться. Потом все поедут в чистое поле звериною ловлею повеселиться, куда поедет и царь Змеевид и возьмет тебя с собою. И как будете вы близ сего места, то ты напомни царю Змеевиду обо мне и обещай ему достать из-под меня меч, чему он чрезмерно обрадуется и пошлет тебя добывать мой меч; а когда ты [ко] мне приедешь, то и получишь его от меня».
После такого условия Еруслан-царевич простился с богатырскою головою, сел на своего доброго коня и продолжал путь к столичному граду темной земли. На половину поприща от столичного града увидел его царь Змеевид, выехал в чистое поле и, наведя на Еруслана-царевича свой волшебный перстень, хотел уже напускать огонь, но Еруслан-царевич слез со своего доброго коня и, вынув из кармана свой белый платок, махнул три раза, по которому знаку царь Змеевид перестал наводить свой волшебный перстень. Еруслан-царевич предстает пред него, низко ему кланяется и говорит: «Сильный в царях царь, многолетнего тебе здравия желаю! Прими, государь, меня в свою службу». Змеевид стал его спрашивать: «Кто ты таков, откуда идешь, какого роду и как твое имя?» На сие ответствует ему Еруслан-царевич: «Я из Бугжатского царства, отец мой Бугжатский царь Хираз, а мать царица Другистана; зовут меня Ерусланом-царевичем». Тогда сказал ему царь Змеевид: «Еруслан-царевич, следуй за мною в мою столицу, мне добрые слуги надобны».
И так Еруслан-царевич поехал в город за царем и по прибытии царь пожаловал его ниже своих двенадцати богатырей. Еруслан-царевич служил долгое время, и некогда вздумал царь затеять пир, на который созвал союзных себе царей и князей, и, подвеселясь, стал всякий похваляться тем, в чем кого превосходил. Царь Змеевид похваляется, что он ни на огне не горит, ни в воде не тонет и за далекое расстояние своего врага попаляет; другой говорит, что он столько-то бочек вдруг выпьет пива; третий, что он столько-то тысяч побивает войска; а Еруслан-царевич сказал, что сколько ни славился своею богатырскою силою фригейский богатырь, но он, сразившись с ним, принудил его убежать. Наконец, довольно понабравшись веселых спиртов, вздумал царь Змеевид ехать в чистое поле потешиться звериною ловлею и взял с собою всех сопиршественников, в том числе и Еруслана-царевича. И как были они близ богатырской головы, то Еруслан-царевич остановился и начал притворное оказывать удивление. Видя сие, царь Змеевид сказал ему: «Для
