Глава 12. Оля
Залетев в комнату, будто за мной черти гнались, я прислоняюсь спиной к двери и, пытаясь отдышаться, костерю Дикаева на чем свет стоит.
Придурок!
Гад!
Идиот!
Сволочь!
Лицо горит, губы покалывает, меня всю трясёт.
Мерзавец!
Я же видела, что он готов зайти далеко. До самого конца.
Нет веры таким, как он, а я размякла. Дура!
Сейчас бы пополнила его коллекцию.
Всхлипывая, скидываю обувь и бросаюсь к раковине умыться, смыть с себя следы поцелуев. Но губы все равно хранят воспоминания о жадном натиске, а на теле, там, где Дикаев меня касался, словно ожог.
Я точно переведусь. Не смогу выносить его самодовольный взгляд, если столкнусь с ним снова. Хватит с него того, что он забрал мой первый поцелуй. Надеюсь, Дикий достаточно потешил своё эго и теперь от меня отстанет.
Животное. Ему все равно, с кем заниматься сексом.
И ему плевать на чувства девушек.
Я же видела девочек, с которыми он спит. Я не в его вкусе, и все равно он хотел...
А как только позвонила та, что ему нравится больше, Дикаев рванул на секс-подвиги.
Отчего-то хочется плакать, но плакать из-за Дикого было стыдно. Ещё чего!
Я забираюсь под душ и уговариваю себя, что постараюсь не попадаться ему на глаза, а с отчимом про перевод поговорю обязательно. Уговоры довольно жалкие, но мне нужна хоть какая-то соломинка. По-хорошему, нужен стержень внутри, чтобы больше не позволить Дикаеву подобного. Я не дам ему надо мной издеваться!
Закончив с водными процедурами, чтобы хоть немного утешиться надеваю любимую пижамку с мишками, она уютная и напоминает о доме.
Только возвращающиеся вновь и вновь воспоминания не дают мне успокоиться, и за них перед мишками тоже становится стыдно. Они, наверное, краснеют, как и я.
Когда Дикаев начал свой «массаж», я вздрогнула. Слишком собственнический жест, бесцеремонные мужские движения, и я незнакомая с таким прежде, внутренне сжавшись, готова была начать отбиваться.
Но поначалу он не переходил грани, а усталая за день шея и спина были благодарны за приятное расслабление. И через несколько минут я привыкла к рукам Дикого. В какой момент все изменилось? Где-то в глубине души таилось понимание, что все это не так уж невинно, но тело захватила истома. Оно словно перестало принадлежать мне, а лишь покорно отзывалось на то, что Кирилл со мной творил.
Я послушно выгибалась, льнула, прижималась, хваталась за голые плечи, зарывалась пальцами в волосы. Все, как тогда, в университете. Подчиняться, чтобы все не прекращалась. Только в этот раз, я могла точно сказать, что мне все нравится. И твердые настойчивые губы, и наглый язык, и даже щетина, царапавшая нежную кожу.
От поцелуя кружилась голова, я даже не чувствовала, где и как меня ласкают руки Дикаева. Все слилось в одно, в непонятное томление, которое захлёстывало, подталкивало к продолжению…
Роняю лицо в ладони.
Это ненормально. Ни по каким меркам.
Я хоть и девственница, но не ханжа и догадываюсь, что влечение может захватить двух людей, даже не состоящих в отношениях, а может, и знакомых всего чуть-чуть.
Но не в восемнадцать лет!
Я совсем не о таком мечтала! Мне хочется, чтобы парень в меня влюбился и сделал это первым, чтобы он завоевал мое сердце, красиво ухаживал. Сначала прогулки, цветы и разговоры, только потом робкий поцелуй, вызывающий трепет в сердце. Об этом я мечтала. Ничего этого мне Дикаев дать не может, даже если бы захотел, он уже все испортил.
Да и не собирался никогда Кирилл за мной ухаживать.
И плевать!
Меня Дикий вообще не интересует. Его отношение к девушкам и сексу ужасно. Настоящая скотина!
В дверь стучат. Сердце, пропустив удар, заходится в безумном стуке, а пальцы, держащие пока еще пустую чашку, захватывает тремор. Неужели Дикаев вернулся? Что еще ему от меня надо?
Первая мысль – затаиться. В конце концов, уже поздно, я могу спать. Но, вспомнив, как Дикий долбился в дверь скрепя сердце открываю.
А на пороге Таня.
– Можно?
Очень хочется сказать ей «нет», я ведь понимаю, что она пришла за пищей для сплетен. Это кошмар. Все видели, как Дикаев тащил меня к машине, и что вернулась я тоже с ним.
Я не неженка. Серьезно занималась танцами, а там конкуренция весьма сурова, да и у профессионалов подход к соревнованиям такой же жесткий, как у спортсменов при подготовке к чемпионату.
Если меня начнет травить фан-клуб Дикаева, я выдержу, но предпочла бы этого избежать.
Лучше попробовать каким-то образом усмирить буйное воображение некоторых.
– Проходи, – я сторонюсь, пропуская внутрь Таню. – Чай будешь?
– Если ничего крепче нет, то давай чай, – отзывается она.
Ее цепкий взгляд проходится по мне, видимо, в поисках следов бурного свидания. Но ничего не обнаруживает. Только брови ее поднимаются все выше при виде пижамы, подходящей больше девочке-подростку.
– Рассказывай, а то я сейчас умру от любопытства. Чего хотел Дикаев?
– Поиздеваться, – откровенно признаюсь я.
– Серьезно? – не верит Таня. – И сам для этого притащился? Я даже не знала, что он в курсе, где общага. Я и рядом с ней его не видела, не говоря уже о том, чтобы он внутрь заходил.
На это я могу только пожать плечами.
А Танька не успокаивается.
– Ну, не молчи. Как издевался? За что?
– Я ему нагрубила, – отвечаю уклончиво. – И их величество решил, что это достойно наказания. Заставил мыть посуду, велел помнить свое место.
Видимо, мой ответ укладывается в рамки представления о Дикаеве, и Таня только хмыкает, но взгляд у нее все еще недоверчивый.
– Ты спрашиваешь, потому что тебе нравится Дикаев? – осторожно уточняю я.
Мы с ней не особо дружны, но иметь в соседках врага не хочется.
– Ну… – задумывается она. – Я не прочь с ним замутить, но мне больше Рамзес нравится.
– Это кто?
– Друг его. Парень-бомба, но себе на уме.
– А… – тяну я, догадываясь, о ком речь. Мне он тоже нравится больше, но я благоразумно об этом помалкиваю.
– Ты смотри, – все же решает предупредить меня Таня. – Тебе лучше с Дикаевым не связываться. Не напридумывай себе ничего…
– Даже в мыслях не было. Он сразу сказал, что у меня ни сисек, ни задницы, – радуюсь я удачному повороту в разговоре, чтобы подчеркнуть, что между мной и Диким ничего не
