вкупе с туманным обозначением кнута идеально выполнили свою задачу. Дальше было проще, когда есть надежные люди, обстряпывать сомнительные в своей законности дела куда сподручнее. Боевое ядро клана сражалось с неведомой нечистью во Вратах и немного подшаманив в настройках, передавали часть опыта за свои похождения тем, кто даже в глаза не видел эти раны в ткани пространственно-временного континуума. Пара-тройка уровней — это серьезное подспорье, даже не считая увеличивающегося количества Фамильяров. Новые навыки и развитие старых. Повышение характеристик тела, Дмитрий уже успел забыть когда у него нормально работали коленные суставы и долгое время не простреливало неприятной болью мышечный каркас спины. А теперь… он здоров как бык и готов к любым свершениям. Одного этого вполне хватит для того, чтобы отправить на тот свет любого, на кого укажет пальцем стоящая за плечом фигура Майора, даровавшего такие перемены в жизни.
Игорь и Олег стали Фамильярами, приобретя несколько навыков Хозяина, что помогло глубже пустить корни в коллектив, вынюхивая секреты и мысли чаще всего мелькающие в черепных коробках коллег. Владимир, Святослав и Ренат. Теперь их шестеро, возможности растут.
С уголовниками вышло даже проще, чем изначально планировалось.
Время от времени кто-то из подручных или подручных подручных Майора присылал не отслеживаемыми ни одной спецслужбой мира системными сообщениями кого и как нужно убрать. Конченный и потерянный для социума наркоман убьет любого, если это вознаградиться возможной амнистией и тем более скромным галлюциногенным вознаграждением из вещдоков. Ржавая заточка в бок или же выстрел из ствола на котором уже минимум две мокрухи. Ни свидетелей, ни мотивов, ни подозреваемых.
Врата смешали все карты. Слишком быстро, слишком внезапно, пришлось экстренно форсировать все мероприятия, дабы выбиться хотя бы в ноль. Но Василенко не расстраивался. У него девятый уровень и несколько боевых навыков, которые умудрился урвать считай за бесценок. Он еще покажет этому миру кто тут главный.
Мамкин гангстер ч. 4
Незадолго до обращения Темных богов
Попетляли по улицам, подкатив к дому Олега.
Кастет и Ерш в тачке, остальные залетают в подъезд, уже без балаклав и со спрятанным оружием. Телефоны перед знаменательным заходом в ларек были предусмотрительно выключены, да и до кучи SIM-карты достали. Сейчас же, отъехав на порядочное расстояние их снова привели в рабочее состояние, дабы сделать парочку звонков знакомым типам. Качалка — это, как тюрьма или маршрутка, кого в ней только не найдешь. Отчаянных парней, которых можно привлечь в сомнительных делишках предпочитали знать в лицо, на всякий случай.
Первый, второй этаж, ничего и никого. Жидкий полумрак выкрученных лампочек, неработающий лифт с выжженной кнопкой вызова. Шелуха из-под семечек, запах мочи и блевоты, пустые пивные бутылки, изредка переходящие в тускло подмигивающее стеклянное крошево. Граффити на стенах вперемешку с хуями и матерными надписями, гласящими, что Настя шлюха, а вот по этой ссылке можно прикупить дури, заплеванные перила. Мутные стекла, перегороженные ржавыми решетками, и закрытые двери, слепо смотрящие в никуда болезненно слезящимися глазками.
Олег жил на третьем.
Клокочущее ворчание. Его отзвуки, ощущаемые только периферией слуха локаторов ушных раковин можно было разобрать еще при входе, но сейчас… сейчас этот звук, пусть и не громкий, пусть и не раздражающий аки скрип ногтевой пластины по стеклу, давил на психику, разъедая ее похлеще серной кислоты. Рядом Валера и Ухо, у обоих в руках ножи — идеальное оружие для разборок в тесноте лестничных пролетов, хотя на правом кулаке комнатного маньчеллы с холодным спокойствием покоится позаимствованный у боксера кастет.
Кровь на ступенях. Густая, запекшаяся, почти черная при текущем освещении. Олег старался не наступать на нее — вдруг поскользнется. Его всегда пугали лестницы. Точнее, не именно сами лестницы, а тот факт, что шансы серьезно травмироваться при падении с них увеличиваются многократно. Споткнулся — прилетел затылком на ступеньку и все, прощай молодость, здравствуй позорная и бесславная смерть, лихо оборвавшая полную амбиций судьбу.
В левой руке Наган, в правой — огрызок арматуры.
Хватит яйца мять. Резкий марш-бросок, бантиком завязывая напряженные до предела нервы, и Олег уже перед распахнутой дверью в собственную квартиру. Потеки и брызги крови на стенах. Глубокие борозды царапин на бетоне. Открыт проход и в квартиру соседа, лысого мужичка-заводчанина, разговаривающего исключительно пропагандистскими лозунгами с центральных телеканалов. Бухал, курил, пиздил жену вместе с сыном, пока они не сьебались в другой город к родственникам, за что были прилюдно осуждены в грубой форме родичами мужа. Откуда это знал Олег? Стены тонкие, хули, уже давно придрочился засыпать под всхлипы и крики.
Любезный соседушка продолжил приносить неудобства даже после своей безвременной кончины, неведомо как наступившей. Умер. Возродился. И хер пойми как выбрался из одиночной камеры квартиры, столкнувшись на лестничной площадке с батей Олега, направляющего свои стопы в ларек за пивом, попутно трепаясь с сыном по телефону. Батя не дурак, сразу смекнул что к чему, только не до конца врубился в суть ситуации.
Выронил мобилу и прописал свихнувшемуся ублюдку в "солнышко". А бить батя умел, Олег на себе знал. Но там где живой сложится пополам, пуская пузыри и судорожно заглатывая воздух, мертвый даже не почешется. Сосед-зомби вцепился ему в шею и плечи, навалился всем весом и повалил на пол. Короткая и яростная борьба. Бате не повезло, зомбак успел отхватить кривыми желтыми зубами кусок его шеи, обдав смрадом паленой водки, малосольных огурцов и застарелой колбасы. Артериальное кровотечение, батя слабел и в конце концов просто не смог что-то противопоставить незнающему усталости отродью могил.
Ходячий сидел на корточках спиной к лестнице на второй этаж. Олег видел пошедший от жира складками затылок, руки с обвисшими, дряблыми мышцами, перемазанную в крови белую майку, кое-как налезшую на тушу на несколько размеров больше. Он жрал батю. Что-то услышал, медленно повернув голову в сторону троицы малолетних уголовников. Срань Господня… кровь.
Кровь стекала с его зубов, между которых застряли кусочки кожи, толстых губ, безвольного подбородка и вымени второго, плотно оккупировавшего все в районе шеи. Почти человек, лицо, как и прежде, только глаза… холодные. Мертвые. Не глаза умершего человека, скорее подохшего воронья, раскатанного на несколько меров протектором внедорожника. Тускло поблескивающие выпученные стекляшки в четко прорисовавшихся ореолах глазниц.
И скоро такие уроды будут повсюду.
Холод. Тягучий холод, растекающийся от сердечной мышцы по всей грудной клетке и сжавшимся в тугой узел потрохам. Батя мертв. Мертв прежний уклад жизни. Мертв старый мир. Больше ничего не будет, как раньше. И пусть это, во всех смыслах, охуенно, но у Апокалипсиса
