небо было кристально чистым, Гленн велел дочери одеться потеплее и вывел на прогулку. Подняв мост, они направились на север, в ту сторону, что была за обрывом. Сюда Айрин ещё не ходила.
— Знаешь, куда мы идём?
— Нет — помотала головой девочка.
— А я — знаю — ответил отец и довольно рассмеялся.
— Ну пааап!
— Сейчас увидишь, тут недалеко.
Оказалось, они шли к озеру. Оно было скованно льдом и припорошено снегом. Гленн смахнул с одного из поваленных на берегу деревьев снег, усадил дочь и достал из сумки странного вида лезвия с креплениями.
— Знаешь, что это?
— Нет — помотала головой Аури — А ты — знаешь!
Отец рассмеялся и потрепал дочь по голове.
— Это — коньки. Чудеснейшая вещь. Позволяет бежать быстрее, чем куорги.
Он принялся пристегивать лезвия к сапогам Айрин, а затем — к своим. Разглядывая лезвия, Айрин не представляла, почему они должны сделать её быстрее. Но раз отец сказал, значит так оно и будет.
Только Аури ступила на лёд, как вся её уверенность улетучилась. Вместо твердой, уверенной опоры её ноги ощущали лезвия коньков, которые упирались в лёд. Коньки были невероятно острыми.
— Да на них же стоять невозможно! — девочка обеими руками вцепилась в руку отца — Папа!
Гленн лишь рассмеялся и уверенно покатился вперед, следя за тем, чтобы дочь не отпустила его руку.
— Мамочки! — завизжала Айрин, когда отец начал набирать скорость. Колени у неё подогнулись и она буквально повисла у отца на руке. Увидев, что дочь сейчас сорвется, Гленн остановил разбег.
— Сейчас ты будешь стоять, а я буду держать тебя за руку. Постепенно я буду руку убирать.
— Нет! — замотала головой Аури — Нет, нет, нет!
— Даже странно, как сильно ты боишься упасть — улыбнулся отец.
Через пару минут Айрин стояла, широко раскинув руки, согнув ноги в коленях, и боялась вздохнуть. Отец разжал пальцы, удерживающие дочь за край одежды, и та осталась одна.
— Я стою!
— Молодец — похвалил отец — Теперь понемногу переноси вес и отталкивайся.
Аури попробовала, не удержала равновесия и тут же растянулась на льду. Оказалось, падать были и вполовину не так страшно, как представлялось. Даже вообще не страшно, если разобраться. Поднявшись, она снова попробовала сделать шаг, балансируя руками.
— Нужно отталкиваться — подсказал отец.
Айрин оттолкнулась, не отрывая ног ото льда — и поехала. Широко распахнув глаза от восторга, с открытым ртом, Аури оттолкнулась ещё, и ещё, и ещё — и не удержавшись, снова упала на лёд.
Поднявшись, она с радостью посмотрела на отца.
— Ты видел? Я ехала. Я ехала!
Гленн, смеясь, заскользил к дочери.
— Я же говорил, тебе понравится.
С этого дня Айрин ходила на озеро каждый день. Вскоре она уже ничуть не уступала отцу в мастерстве, и выигрывала в гонке, что они устраивали. Видя успехи дочери, Гленн придумал новую игру.
— Я буду стоять на берегу и кидать снежками.
— Кидать снежками? А я?
— А ты должна будешь уворачиваться.
Поначалу было легко. Гленн кидал неспеша, навесом, и требовалось лишь слегка изменить направление. Но на втором круге снежки стали лететь быстрее. На третьем Гленн кидал их с замахом. Первый же снежок сбил девочку с ног. Второй и третий — тоже. Но Айрин оценила скорость, которую давала ей скольжение, и уже на второй день, разгоняясь, уходила от большинства бросков отца. Тогда тот ввел новое правило — если дочери удастся проехать отмеченный участок без попаданий, то они меняются местами. Когда у Аури получилось это впервые, она забросала отца снежками ещё до того, как он вышел на лёд. После этого Гленн заявил, что ему больше нечему учить Айрин, и стал уделять больше внимания охоте, собирательству и Первой Полосе. Дни становились всё короче, ночи — длиннее и холоднее, поэтому времени оставалось все меньше. В предпоследний, третий месяц зимы солнце и вовсе будет выходить на три-четыре часа, и к этому времени следовало подготовиться.
Теперь каждый день Гленн старался выделить время на тренировку с Аури. И чем меньшее его было, тем меньше Гленн жалел свою дочь. Почти каждый вечер на теле Айрин появлялся новый ушиб или синяк.
— У зверей нет жалости — говорил Гленн, раскручивая своё копье — Они не знают милосердия. Они не протянут тебе лапу из уважения к твоей доблести или храбрости. Всё, что им нужно — убить тебя, как можно быстрее.
И он бил, рубил, колол, менял копьё на меч, меч — на дубину, дубину — на кинжалы, а Айрин прыгала, уворачивалась, скользила и в свою очередь била и колола. У отца было много оружия, и Аури училась отбиваться от каждого.
— Не забывай про ритм!
— Следи за своим телом!
— Бей в точку!
Иногда девочке надоедало заниматься, и она не старалась. Отец тут же замечал это. Удары становились быстрее и жестче, выпады попадали в более мягкие и незащищенные места, а скорость атак так увеличивалась, что Айрин начинала задыхаться уже через пару минут боя.
— Ты что думаешь! — кричал отец, атакуя снова и снова — Звери дадут тебе передохнуть? Думаешь, увидят, что у тебя нет настроения, и предложат посидеть на пеньке?
И Аури начинала сражаться в полную силу. Но однажды она не выдержала. У неё не получалось отбить ни одного выпада, ни одной атаки, и она за пять минут получила с десяток ударов. Каждый злил её всё сильнее и сильнее. В конце концов она швырнула копье на землю.
— Хватит! Мне надоело! Мы тренируемся, и тренируемся, и тренируемся, и я получаю больше ударов здесь, чем в Лесу! Лес меня вообще не трогает! Да он мне и не нужен! Если хочешь, я буду сидеть дома и не выходить со двора, пока мы не уедем. Ни шагу за ограду — лишь бы это всё закончилось! Вот так!
Гленн посмотрел на свою дочь — взвинченную, накрученную, разозленную — аккуратно сел на землю и положил копье рядом с собой.
— Ты скучаешь по матери?
Айрин не ожидала такого вопроса. При упоминании мамы вся её злость ушла, испарилась, и остался лишь грустный и обиженный девятилетний ребенок.
— Да.
— Она по тебе тоже — отец похлопал рукой по земле рядом с собой. Аури подошла, уселась и тут же уткнулась лицом в плечо отцу, чтобы он не видел её слёз.
— Знаешь, она всем говорит, что приехала из Ле-Манжа — это деревенька к югу отсюда. Поначалу говорила правду, что жила в Лесу, но ей никто не верил.
Гленн помолчал, обдумывая следующие
