и мы отправились в путь пешком. К счастью, она не надела туфли на слишком высоких каблуках, и пешая прогулка не доставила нам неудобств. Ресторанчик полностью оправдал мои ожидания, и для нас нашелся столик на двоих. Очень уютный зал, оформленный в стиле лачуги на берегу, смотрелся на редкость антуражно, а меню изобиловало различными блюдами из морских обитателей. Но я, как обычно, первым делом открываю страничку с алкоголем и спросил, что она будет пить. К моему удивлению она качает головой и говорит, что не пьёт спиртного, ссылаясь на свой печальный студенческий опыт. Она даже какую-то аллергию придумала, мол, ей сразу становится плохо. Я начинаю расспрашивать про это, и она рассказывает про жизнь в общежитии медицинского вуза.
— Я узнала про свою непереносимость алкоголя через пару месяцев, как заселилась в общагу. Уже на первых вечеринках я поняла, что алкоголь мне противопоказан, — говорит она.
— Лани, — отвечаю я, немного смеясь, — то, что вы пили в общаге на первом курсе опасно для жизни! Здесь дело не в тебе, а в самом алкоголе.
— По правде говоря, ребята пили все что горит, а мы вместе с ними, — признаётся она.
— Поверь мне, бокал вина за ужином еще никому не повредил. Когда ты последний раз пила хорошее вино? — интересуюсь я.
— Вообще после тех случаев с отравлениями я практически ничего не пила, — говорит она и опускает глаза как провинившийся школьник.
— Предлагаю провести эксперимент! — провозглашаю я. — Один бокал вина, и, если тебе станет плохо, то я больше никогда не буду тебе предлагать спиртное! — но тут я вижу её подозрительное лицо и понимаю, что происходящее выглядит, как будто я пытаюсь её напоить.
Она смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом, словно пытаясь вывести на чистую воду, однако я стоически выдерживаю её взгляд, и она сдается. Я заказываю ей бокал белого полусухого виноградного вина, а себе беру виски, который мне посоветовал бармен. Также Лани заказывает какой-то салат из морепродуктов, а я стейк из рыбы, название которой никогда в жизни не смогу повторить.
— За то, чтобы эксперимент прошел удачно! — говорю тост, когда нам приносят напитки. Лани на это очаровательно улыбается, и мы чокаемся.
Я первым отпиваю содержимое своего стакана, показывая пример. Виски, охлаждённый льдом, привычно обжигает язык, оставляя приятное послевкусие. Я оценивающе разглядываю свой стакан и прихожу к выводу, что на этот раз мне налили действительно неплохой виски, а не тот непонятный напиток, пахнущий то ли клопами, то ли серой, что был в клубе. А вот Лани не торопится и слегка боязливо делает маленький глоток вина. Но спустя пару секунд её глаза расширяются от удивления и, она прикладывается к бокалу.
— Оно такое вкусное! — восхищенно говорит она, отпивая еще пару глотков. — А что пьешь ты?
— Виски, — отвечаю я и поднимаю стакан для наглядности.
— Вот просто так? — удивляется она. — Без колы?
— Если виски хороший, то его можно пить просто со льдом, — отвечаю я, доброжелательно улыбаясь. А она тем временем прикладывается к бокалу еще раз.
Я не успел и глазом моргнуть, как она расправилась со своим вином, и когда ей принесли салат, бокал был уже пуст. Но Лани не растерялась и попросила официанта налить еще. Что ж, раз ей понравилось, то пусть пьёт еще. Просто надо за ней приглядывать и вовремя её остановить, если она будет пить больше необходимого.
— Ой, что-то голова кружится, — хихикая, говорит она.
— Эээ, так мы не договаривались. Раз уж ты решила начать пить вино, то запомни первое правило алкоголика! — шутливым тоном говорю я. — Никогда не пей на голодный желудок, — подняв вверх указательный палец для большего эффекта, провозглашаю я.
— Ой, точно! — хихикает Лани. — Я же с утра ничего не ела, — говорит она и принимается за салат. — Я только сейчас поняла, что не интересовалась, чем ты занимаешься в Москве?
— Я летчик, — коротко отвечаю я.
С её вилки срывается кусочек, и она открывает рот от изумления. Похоже она любитель ронять еду с вилки, про себя хихикнул я.
— Летчик? — переспрашивает она.
— Да.
— В смысле пассажирские самолеты водишь? — говорит она с озадаченным видом.
— Нет, — все так же легко отвечаю, делая маленький глоток. — Я военный. Летчик-истребитель.
— А на чем ты летаешь? — продолжает расспрашивать она, позабыв про свой салат.
— Истребитель Су-27. Слышала про такой? На них еще "Русские витязи" летают.
Лани.
У меня отвисает челюсть. Такой скромный парень, а он же ас! Или как там у них говорят в авиации?
Дело в том, что года три назад, когда я еще встречалась со своим бывшим, мы ездили в Жуковский на МАКС. Это такое международное авиационное шоу. В тот раз там собрались пилоты из разных стран. Они летали быстро и не очень, крутили петли и бочки. Было очень красиво и интересно. Но в конце программы выступали "Русские витязи" и "Стрижи". Когда их объявляли, и они появлялись на горизонте, толпа встречала их грохотом аплодисментов, и через несколько секунд я поняла почему. Они пронеслись мимо нас на малой высоте, и я всем телом ощутила мощь двигателей их машин. А затем началась их программа. Это завораживало! Такая синхронность! Такие фигуры пилотажа! И все это на минимальной высоте и на огромной скорости при сохранении идеального строя. Тогда мне показалось, что я влюбилась в авиацию, а пилоты — это высшие создания, которым в воздухе под силу все. А теперь один из них сидит напротив. И выглядит как самый обычный человек.
— И ты можешь летать как "Русские витязи"? — спрашиваю я первое, что приходит в голову.
— Нет, — смеётся он. — Так, как они, практически никто не может. Они специально тренируются для этого. Но кое-что из высшего пилотажа и мне по силам, — смущаясь, говорит Рил. Уверена, что он скромничает, и на самом деле он — первоклассный истребитель.
— А в чем самая большая сложность при выполнении фигур высшего пилотажа? — не унимаюсь я.
— Ну, если отбросить мастерство, которое приходит только с годами, то самая большая проблема — это перегрузки, — немного подумав, отвечает он.
— Кстати, давно хотела узнать, что это за перегрузки такие?
— Видишь ли, когда самолет начинает делать маневр, например мертвую петлю, — он для наглядности показывает ладонью, как выполняется эта самая мертвая петля, — на самолет и на пилота начинает действовать центробежная сила. Она как бы вдавливает тебя в кресло. При равномерном горизонтальном полете, пилот не испытывает избыточную перегрузку и считается, что она равна одному G. Если пилот весом восемьдесят килограмм заложил вираж с перегрузкой,
