Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
убеждался любой, кто выказывал Коню неповиновение: здоровенные шишки на лбу сначала просто болели, потом ныли и синели, а ещё потом желтели и начинали чесаться.
— Уверен, что мы все проявим сознательность, и мне не придётся вызывать волынщиков в свой кабинет, — завуч почти ласковым взглядом оглядел притихшую лососину и для пущей убедительности постучал своей наводящей страх конечностью по кипе классных журналов, которые держал под мышкой.
На подъезде к единственному в городе стадиону уныние сменилось возбуждением: когда такое было, чтоб не пешком или на маршрутках, а — как начальники какие-нибудь — спецтранспортом!
Впрочем, Фрэн однажды уже ехал на «Строитель» в автобусной колонне — несколько лет назад, когда был здесь в пионерлагере. О котором теперь вспоминались разве что ночные страшилки, после которых невозможно заснуть — про чёрную руку и какой-то красный капюшон, — да ещё утренняя зарядка в виде заныривания под жилые вагончики с целью сбора продуктов кошачьего пищеварения.
— Откуда они только берутся, — удивлялись тогда пионеры, загружая сухие какашки в большие цинковые вёдра, потому что ни одной кошки за всё время пребывания в лагере никто из них не встречал. Старшие лишь ухмылялись, и у детей возникло подозрение, что после обеда кто-то из вожатых берёт вёдра и втихую разбрасывает их содержимое обратно.
Совершив серию ползковых упражнений — официально они издевательски назывались трудовым десантом, — пионеры устало брели на завтрак, потом — уже в более приподнятом настроении — на речку купаться, дальше на обед, а затем в спортзал, где был телевизор, по которому показывали трансляции с Олимпийских игр в далёком канадском Монреале, и все громко болели за советских гандболистов и прыгунов в воду, а Фрэн — молча — за английских, но они всё время проигрывали.
Потом наступало время ужина, и к вагончикам возвращались уже в сумерках, так что кошачья тайна так и осталась неразгаданной.
Другие пацаны тоже, конечно, на стадионе бывали — футбол-хоккей, кружки-секции всякие, — но чтобы прям на поле — это впервые. Правда, восторг по такому случаю был недолгим: им тут же вручили красные и жёлтые флажки на плохо обструганных коротких древках и стали объяснять, в каком порядке надо этим делом махать под ужасно назойливые комсомольские песни из громкоговорителей.
— Мало того что руки на фиг отвалятся, так ещё и оглохнешь тут, — орал Шуцык. — Не могли, что ли, тихоговорители на стадионе установить! Да и палки эти! Какой козёл занозы в них понавтыкал!
— Слушай, а это ж наши — близорукий Кит поднёс флажок поближе к лицу.
— В смысле наши?
— Ну да, это мы их делали на трудах, — подтвердил Фрэн. Он даже узнал собственное творение. А может, показалось.
— Чё, да? — Шуцык тоже присмотрелся и скорчил рожу. — Вот мы уроды, сами себе подляну кинули.
По окончании двухчасовой гимнастики, которой никак не придумывалось название — то ли репетуция, то ли экзекиция, — у стадиона их ждала вереница пазиков с ржавыми подкрылками и табличками «Осторожно, дети!» на лобовых стёклах. Но пацаны решили на транспорт забить: во-первых, сами вы дети, а во-вторых, хватит на сегодня компании одноклассников и учителей. Денёк стоял солнечный, Конь в честь партии и правительства разрешил домашку на завтра не делать, отчего бы не пройтись по такому случаю.
Да и недалеко, в общем: сначала через то ли лысеющий лес, то ли разросшийся парк; потом по мосту, мелко дрожащему под пыльными грузовиками; по проспекту имени 60-летия эсэсэсэра, мимо обкома, облисполкома и дома культуры; сквозь суетливые ряды старого рынка, над которым в свете последних постановлений уже начали возводить ажурную металлическую крышу, и с неё на верёвочных стропах свисают монтажники с тяжёлыми отвёртками в рукавицах и мятыми бычками в губах, — а там уж и до дому рукой подать.
А надоест поршнями шевелить — всегда можно в автобус забуриться. Проезд, конечно, четыре копейки стоит, но что ж мелочиться, на обеде больше сэкономили.
А можно и зайцем.
Яша и Гоша жили в двух шагах от автовокзала и давно изобрели метод не только не платить за автобус, но ещё и зарабатывать на нём. По выходным, когда в школу не надо, вскакивали в какой-нибудь пыльный ЛиАЗ — желательно который идёт в дачный посёлок за стадионом, — но не усаживались на изрезанные сидения из кожзама с торчащими пучками стекловаты, а становились на вахту, как кремлёвские курсанты, у табличек «Совесть пассажира — лучший контролёр!» и «Билеты сохраняйте до конца поездки!»
Там, в районе табличек, ютилась касса — приваренный к автобусной раме тяжёлый железный ящик с полупрозрачной выпуклостью. В середине колпака углубление, в углублении щель. Бросаешь туда денежку, крутишь приделанный сбоку кругляш с рифлёным ободом — и сквозь исцарапанный плексиглас видишь, как едут твои кровные по резиновой толсторёберной ленте. Доедут до конца и провалятся, обыденно брякнув, в утробу синего металлического гробика, а из отверстия с зазубренными краями — чтоб легче отрывать — выползет твой билет с шестизначным номером.
Можно сразу сунуть его в карман, чтобы сохранить до конца поездки и предъявить контролёру в подтверждение твоей пассажирской совестливости, но лучше сначала сложить между собой три первые цифры и три последние. Если окажется, что суммы разнятся на единицу, это называется «встреча» — и тогда ты обязательно кого-нибудь встретишь, даже если не очень хочешь. А если результаты совпадут полностью, то билет получится счастливым, и тогда можно загадывать желание. Но чтобы оно сбылось, билет нужно съесть.
Яша с Гошей придумали способ сделать счастливой практически каждую поездку. При этом мозги не нужно было напрягать арифметикой, а желудки — бумагой, да и радость наступала практически сразу, в прямом смысле: не отходя от кассы.
Автобус потихоньку заполняется дачниками, народом в основном пожилым и близоруким. Усевшись сами и водрузив на сидения кошёлки, бабульки вставать не торопятся: поясница ноет, а место займут, оглянуться не успеешь. Вот и не поднимаются, а вместо этого радостно передают плату за проезд двум пионерам. Яша с Гошей опрятно улыбаются в ответ и добросовестно, как тимуровцы, вывинчивают билетики из кассы, а монетки — аккуратненько, чтоб не звякнули — опускают к себе в карман. Звёзд с неба не хватали, но на пирожные и лимонад за два-три рейса набиралось.
Только теперь всё это осталось в прошлом: запросы выросли, свободное время наоборот, да и в автобусах появились кондукторы с большими, протёртыми до мяса коричневыми сумками и несоразмерными значками, как у отличников боевой и политической подготовки, с такими не забалуешь. Поэтому зону зелёных насаждений со стадиона пересекали пешком, попинывая портфели друг друга
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
