Книга Алуим - Виталий Иконников

новостях на первом канале расскажут о массовых миграциях людей. Второе пришествие. «И восстанут мёртвые из могил…». Или «Конец света» спустя пять месяцев после декабря 2012, когда половина планеты истерила, тратила последние деньги и пускалась во все тяжкие, а кто-то неделю прятался в бункерах стоимостью в десятки тысяч долларов. Хорошее вложение капитала… Юмор мой — спаситель мой. Иначе не справиться. Вот только сейчас он неуместен. Хватит. Гоню смутные мысли, дышу свежим воздухом.

Вскоре подъезжает Богдан.

— Артур звонил тебе сегодня?

— Звонил, — коротко отвечаю я. — Как это всё вышло?

— Ганс ночью караулил Олега у подъезда Карины. Знал, что тот у неё. Как мне сказали, первый удар ножом пришёлся в живот. От второго Олег сумел защититься, подставив руку. Начал бить Ганса по лицу и рёбрам. Одно из рёбер даже проткнуло лёгкое. Но из-за раны он быстро потерял сознание. И разъярённый Ганс следующие удары наносил уже по неподвижному телу…

— Мда…

— Вечером к маме Олега зайдем. Может, поможем чем-то. Сейчас её нет дома.

Соглашаюсь. Делаю глубокий вдох. Некоторое время молчим.

— А ты куда собрался-то?

— На Украину, к родне. Поживу там немного, — показываю Богдану билеты. — Достало всё, — само собой, настоящую причину отъезда называть не буду. Мои психические отклонения пусть остаются при мне.

— Не мог после праздника уехать?

Бросаю многозначительный взгляд.

— Вернее, после похорон, — исправляется Богдан.

— Так надо. Решил, значит решил.

— А работа?

— Салон сотовой связи — не то место, за которое хочется держаться.

У обоих дёрнулись уголки губ, но улыбнуться мы себе сейчас не позволили.

— Сегодня снился Олег. Ещё до того, как Артур сообщил о случившемся.

Очень хочу услышать, что Богдану он тоже снился. Что такое бывает, и нет здесь ничего странного. Но Бодя лишь повёл бровью.

— Я вчера догадался взять у Ганса номер знакомого, который может помочь с работой в Норвегии. Звонил ему минут сорок назад. Представился хорошим другом Ганса. Рассказал о случившемся. Добавил, что он хотел меня порекомендовать, но не успел. Поговорили. Рассказал о себе, о том, что спортом всю жизнь занимаюсь. Крепкий, надёжный, готов работать. Иностранные языки даются легко. Договорились встретиться завтра вечером. Надеюсь, всё получится. Для Ганса ведь место одно придержали.

— Это тебе-то легко языки даются? — в школе по английскому Боде скрепя сердце ставили тройку.

— Главное, правильно себя подать. Да и фраза-то размытая. У них там есть три вида должностей, не требующих спец. образования. Так что мой опыт работы с грузами под краном — это плюс. А лёд разнорабочие скалывают только зимой. Ганс просто полгода собирался с мыслями.

— Уедешь на три месяца?

— Ну да. Вот только сама волокита с оформлением ещё месяц займёт.

— А как же Катюха?

— А что Катюха? Дела важнее. Да и ей проверка временем будет.

— Тоже верно.

Вспоминаю вчерашний вечер. Олега, Ганса, всех нас. Дворовые посиделки казались лучшими минутами прошедших выходных. А сейчас… Вот она, проверка временем.

— О чём задумался? — спрашивает Богдан.

— О том, какой Ганс мудак.

— У тебя тоже это чувство?

— Какое?

— Не знаю. Вины, что ли. Не успокоили пацанов, не помирили. Просто допили пиво и разбежались. А ведь могли предвидеть что-то подобное.

— Да, наверное… И оно усилится, когда в глаза матери Олега посмотрим.

Богдан согласно кивает. А я вспоминаю Марию Викторовну. Чувство вины, пусть и другого плана, терзает меня не один день. И Богдан всё читает по глазам. Хочет что-то сказать, но сдерживается.

— Ладно, отвезу тебя домой, — говорит он. — В семь часов заеду.

Прохаживаюсь по квартире. Чемоданное настроение уже овладело мной, поэтому я в стиле новичка-путешественника изучаю содержимое шкафов и полок с целью разобраться, что нужно взять в поездку. Родители ушли на работу, когда не было ещё и восьми, а вернутся в шесть — успею всё обдумать без нравоучений и слов о стабильности. Хотя, сейчас они вряд ли стали бы в чём-либо упрекать.

Захожу в ванную, отделанную светло-голубой плиткой, умываю лицо прохладной водой, поласкаю рот. По резким движениям мышц лица понимаю масштабы своей нервозности. Хорошо, что на дворе полдень. Вытираюсь полотенцем, рассматриваю отражение в зеркале, будто заново знакомясь с собственной внешностью. Приличный рост, нормальное телосложение. Пепельные, почти «седые» волосы и насыщенного зелёного цвета глаза. В детстве мама говорила, что такой цвет волос — признак мудрости. Понятное дело, она успокаивала меня, стараясь избавить от комплексов. Не знаю, с её помощью или без, но годам к десяти мне мои волосы уже нравились. Из-за цвета глаз в секции тхэквондо я стал Драконом. Все мы в первые годы занятий давали друг другу звучные и крайне банальные прозвища: Скорпион, Дракон, Молния. Словно герои старых убойных комиксов. Потом это прозвище перекочевало и в школу.

— Дракон — символ мудрости, — повторял тренер. Он искал подход к каждому из учеников, стараясь донести до нас, что силу нужно использовать с умом. Но как же его слова дополняли то, что говорила мама! Так лестно было слушать, когда взрослые называют тебя «мудрым». Я считал себя самым-самым умным. В детстве ведь не нужны обоснования и реальные подтверждения. Главное — возомнить. А ещё запомнилось, как одна девочка назвала мои глаза «изумрудными». Кстати, об изумрудах…

Выхожу из ванной и направляюсь в комнату. На компьютерном столе, слева от монитора, в резной деревянной шкатулке лежит то, что мне очень дорого. Цепочка из белого золота с кулоном в виде драконьей головы, в глазу которой закреплён настоящий изумруд. Подарок родителей на двадцатилетие. Действительно дорогой подарок. Отец не может похвастаться внушительной зарплатой, но ему удалось провернуть серьёзное дело, и часть «не подлежащей налогообложению» прибыли ушла на заказ в одном из солидных ювелирных салонов Москвы. Металл родители выбрали под цвет волос (хотя, вряд ли бы они взяли чугун, будь я брюнетом). Ну а камень, соответственно, под цвет глаз.

Я положил цепочку в шкатулку в субботу утром, перед тем, как ехать на кладбище. Мать из-за суеверий сказала, что камень там может наполниться плохой энергетикой. А и я не спорил. Главное, убедил родителей не ехать вместе со мной.

Надеваю цепочку и чувствую себя иначе. Лучше, что ли. Всё-таки, любимая вещь. Талисман. Снова иду в ванную, становлюсь перед зеркалом.

«Кто ты? В самом деле, кто?»

Вопросов всегда больше, чем ответов. В слух не произношу ни слова. Ни звука. Смотрю и молчу. Внешность описать легко. Как описать того, кто за зрачками? И не солгать, не приукрасить… Молчу. Не хочу ничего говорить, ведь знаю, что в любой момент может раздаться голос в голове