вообще растечься лужицей, но фиг ему.
— В каком это смысле, нужна? А? Для каких — то игрищ твоих? Сначала целовать так что ноги подкашиваются, а потом игнорировать? Я на это не подписывалась. Вообще отпусти меня и я буду по тихонько выплачивать за причинённый ущерб брата и на этом разойдёмся, — и попыталась выбраться из-под него, но он лишь ещё крепче сжал руки на моих запястьях, которые он держал над моей головой.
По сути, если он сейчас и захочет сделать то, что я там себе в своей дурной голове на придумывала, то я даже и не смогу ему сопротивляться. Я сама желала этого и это желание было труднее контролировать, когда он был так рядом.
Он смотрел пристально и не отрываясь от моего лица. Прошёлся по нему взглядом, затем начал медленно спускаться вниз, рассматривая меня и то, как моё домашнее вполне приличное платье — рубашка, которое мне было чуть выше колена теперь задралось до самой попы. Я чувствовала его взгляд на моих обнажённых ногах, хорошо хоть нижнего белья не видно, пока, если он ещё чего ни будь не сделает со мной. Ой мамочки что за мысли меня посещают.
И он будто услышал мои слова, чёрт бы их побрал. Положил свою руку, которая была такой горячей, что я даже вздрогнула, что — то прошептал и начал медленно подыматься по ноге под платье, а я замерла, надо бы начинать сопротивляться, но я не могу, да и не хочу. Чёрт я хочу, чтобы он вообще не останавливался.
Его рука уже почти забралась мне под платье, но остановилась, я уставалась на него затуманенным взглядом и даже расстроилась. А он резко отошёл от меня. Мне стало холодно без его присутствия и особенного без его горячих и будоражащих всё внутри рук.
Он стоял в шаге от меня, а я так и лежала с задранными руками над головой, он ещё раз прошёлся по мне с головы до пят, прикрыл глаза и сел обратно на своё место.
— Лучше сядь и поешь, — сказал холодно и чуть с хрипотцой.
Меня как холодной водой облило. Я резко поднялась, чуть пошатнулась от резкого подъёма. Немного проморгалась чтобы помутнее спало.
Поесть значит. Так я и сделала, поела за пять минут уплела тарелку супа и ушла лишь сказав спасибо Илве.
Так и началось моё заточение здесь. В принципе первый день было не так и паршиво. Я выспалась. Всё-таки мне этого не хватало. Еду мне Илва приносила в спальню и только её я и пускала. Курта видеть не хотелось, да и он если честно даже не пытался меня увидеть. Да я поступила по-детски и заперла себя в комнате, но ничего не смогла с этим поделать.
Илва была не слишком разговорчивой. Но от неё я узнала, что она его вырастила и когда он встал на ноги, то забрал её к себе. Почему она растила его не стала говорить, да и я спрашивать не стала, раз сама не обмолвилась значит мне знать не стоит.
На второй день мне уже осточертели эти стены, надоело валяться и ничего не делать. Книги уже и так много перечитала, аж глаза уже болят.
Надо выйти хоть прогуляться и разведать обстановку.
Осторожно выглянула в коридор, тишина будто дом вымер. Выдохнула и вышла. Шла потихоньку, особенно когда проходила его спальню и кабинет, который был плотно закрыт. Чуть остановилась у кабинета и подошла к двери. Тишина. Значит нет его дома, я даже расслабилась. Значит можно не трястись и идти спокойно. Может Илва на кухне, хоть пообщаться.
Но и Илвы тоже не было.
Так значит я сейчас нахожусь одна и может получится выйти от сюда.
Подошла к входной двери, прислушалась — тишина. Аккуратно открыла дверь, как ни странно, она открылась — не запрета. Значит…
— Ой мамочки… — взялась за сердце от неожиданного появления лица, одного из охранников который стоял тогда при входе в клуб. И захлопнула дверь.
Значит сторожат, меня что ли? Прям как ценность или узницу.
Хотелось бы мне самой знать, за что я это здесь сижу. Ну не поверю я что это все из — за машины.
Хотела уже идти на кухню что-нибудь вкусного захотелось съесть, конфетку, например. И направилась не спеша. Входная дверь резко открылась и зашёл Курт, я даже ахнула, ну не ожидала я его увидеть вот так вот резко.
Мы так и стояли, я с прижатыми к груди руками, а он, держась одной рукой за ручку закрытой двери, а другой держал пакет с чем — то. А в глазах я увидела удивление, страсть и… всё. Вот последняя эмоция меня удивила, к чему она появилась вообще. Быстро же он курирует любые проявления эмоций. Хотелось бы и я так научиться, а то, как открытая книга. Читай ни хочу.
Из нас молчаливый первый отмер Курт и протянул мне пакет.
— Это тебе, — и так не уверенно протянул мне пакет, будто вообще впервые кому-то что — то покупает.
Я немного замешкалась, брать пакет или нет. Но блин это любопытство взяло верх.
Неуверенно протянула руку и взялась за ручки пакеты и неудачно так взялась. Задела его пальцы, которые были мягкие и тёплые. Мне сразу подкинула голова сцена на диванчике и отдёрнула руки. Точнее мы вместе отдёрнули, будто током ударило нас обоих. Пакет грохнулся на пол.
Курт нахмурил брови и подняв пакет вытащил оттуда коробки всевозможных конфет. Как он угадал?
Передав мне коробки особо аккуратно чтобы ненароком меня не задеть, да и я вымеривала миллиметр в миллиметр чтобы не столкнулись наши пальцы взяла вкусноту.
— Спасибо! — не сказала, а прошептала, от переизбытка эмоций во рту пересохло и голос сразу подвёл.
Он лишь коротко кивнул и ушёл в свой кабинет.
Я проводила его напряженную спину. Всё-таки он хорош с разных ракурсов.
Лишь вздохнув. Жаль, что не для меня он.
Заварив себе чёрного чаю, устроилась прям на кухне за барным столом. Как-то не хотелось сидеть в столовой одной за огромным столом. Привыкла я к маленькому помещению, уютнее себя чувствуешь, что ли.
Коробок было пять штук и из каждой я попробовала все конфеты. И ни один вкус не повторялся. Как же было мне вкусно. Мм… Вкуснота. Чего женщине для поднятия настроения надо, конечно, вкусный шоколад. Настроение сразу увеличилось в два раза в позитивную сторону. И даже присутствие Курта, где — то в квартире уже так не
