точки зрения навалившихся трудностей. — Твои бабушка с дедушкой помогут, спрячут в надёжном месте, а Серкан не найдёт — он не сунется туда.
— Мне нужно кое-что сказать… — она отстранилась. Вытерла щёки от солёной влаги, взглянула с нескрываемым волнением и как будто даже страхом — глаза нервно лихорадочно бегают.
— О чём ты? — я нахмурился, пытаясь понять причины такого поведения, настроения и состояния в целом, кроме очевидного конечно. В последнее время, моя девочка излишне эмоциональна и впечатлительна. И дело точно не в Серкане… мотивы кроются в другом…
— Ребёнок… — шумно выдохнув, Лале отошла в сторону и присела на стул.
— Какой ребёнок? — опустившись на колени перед ней, внимательно посмотрел.
— Я беременна, — она неуверенно улыбнулась.
— Беременна? — зачем-то переспросил. Новость не то что бы ошарашила, хотя я удивился и поначалу растерялся. Но тут же собрался, а представив, как возьму на руки сына или дочь — обрадовался, бесконечная нежность затопила моё сердце к ещё не родившемуся малышу. Впрочем, проблему это всё равно не решает: — Тогда тем более надо уезжать, пока не поздно, я разберусь во всём и приеду за вами. Дороже вас нет никого в мире, вы — бесценное сокровище. Ради нашего будущего и счастья, соглашайся.
— Ладно…
…А когда мы поехали в аэропорт, произошла авария — не по моей вине. Нас выследили прихвостни Серкана и началась погоня…
По нам открыли стрельбу, одна из пуль попала в колесо. И на скорости, не справившись с управлением, я врезался в бетонное ограждение. Пытался избежать удара, но это было невозможно, увернуться не получилось — от заноса не спасло... не уберегло… Лале не удержалась, её отбросило сразу, а меня придавило мотоциклом и протащило по асфальту несколько метров…
В тот день я тоже «умер», душа опустела, окаменела, осталась там — на дороге смерти, рядом с любимой женщиной и ребёнком, который погиб, даже не успев появиться на свет...
Вот он мой ад — жизнь без неё...
Глава 11
Аяз
Наши дни
«С тех пор не езжу на мотоциклах…»
Я мотнул головой, прогоняя выматывающие терзающие воспоминания, как помешательство и наваждение, преследующее последние два года изо дня в день. Даже во снах постоянно вижу кадры аварии, как в замедленной съёмке, чувствуя свою беспомощность и бессилие перед фатальными обстоятельствами. И как бы ни старался абстрагироваться от этого, избавиться от гнетущего состояния — не получается… покоя не найти... Только глубже погружаюсь в персональный ад бессмысленного существования — без любимой женщины всё потеряло значение. А я превратился в свою же тень с потухшим взглядом, поселившимся отчаянием в глазах и ощущением давящей ноющей пустоты внутри, которую нечем заполнить…
«Мог ли я сделать что-нибудь в тот момент: предотвратить трагедию или избежать совсем?» — много раз задавался одним и тем же вопросом. Ответа у меня нет… Теоретически, ничтожный шанс был, если бы ситуация не обернулась против нас.
Жалею, что не настоял на отъезде Лале раньше — до того, как нам с ней пришлось скрываться целый месяц до тех событий, разделивших жизнь на «до и после», убив мечты и желания о простом, понятном счастье. Тогда и она, и наш малыш не погибли бы, произойди всё иначе. Часто представляю и думаю о том, как было бы… Поток навязчивых мыслей тоже не покидает, не даёт возможности выдохнуть и расслабиться ни на минуту.
Время не лечит… И кто сказал, будто рубцы не воспаляются? Боль не притупляется, раны не затягиваются полностью, лишь ненадолго покрываются тонким слоем кожи, чтобы лопнуть как гнойный нарыв и усилить мучения стократно, когда память нахлынет подобно разрушительному смерчу с удвоенной мощью, а истязания продолжатся. В полной мере на собственной шкуре испытал, каждой клеточкой тела познал, каково это… и мои страдания ещё впереди…
Виню ли я себя? — безусловно. Пусть не напрямую, но косвенно всё равно причастен к аварии… Едкое чувство вины навсегда осело в душе тяжким грузом, травит своим ядом и медленно сводит с ума, а моим неотъемлемым спутником стало губительное, лишающее надежды и веры, слово «никогда»…
Никогда ЕЁ не увидеть, никогда не услышать смех, звучание голоса, никогда не обнять, никогда не поцеловать, никогда не сказать «люблю», никогда… от гнилой безысходности разрывает на части, хоть волком скули от тоски и одиночества…
Невыносимо… Это изощрённая пытка — мириться с тем, что моей девочки больше нет. Жить с ощущением ледяного опустошения, словно вместо сердца — воющая чёрная бездна или словно из груди вырвали кусок плоти, оставив зияющую кровоточащую дыру, которую не зашить, а адскую боль ничем не унять.
Никогда…
Потерял себя… Без НЕЁ — нет меня, как будто тоже «умер».
И сейчас я одержим алчной жаждой мести. Жгучий дикий гнев овладел мной и затопил сознание, затмевая рассудок.
Меня удовлетворит один результат, если ублюдок сдохнет. А я, может быть, найду душевный покой… может быть… Иногда кажется, такое состояние продлится всю жизнь, и даже после смерти буду терзаться, метаться в агонии, а облегчение не наступит.
Никогда...
Крови! Мой внутренний зверь бунтует и требует крови! Много крови!
Пока же приходится копить силы, сдерживаться в предвкушении подходящего случая, чтобы нанести решающий удар.
Единственная наша встреча с Серканом, уже после той аварии, окончилась тем, что я разукрасил его противную рожу, превратив в кровавое месиво. Избил цепями, обмотанными колючей проволокой, а на лице остались жуткие отметины. Теперь шрамы будут вечным напоминанием, кто он есть — моральный урод, а новая внешность как отражение истинной натуры и предупреждение для других людей: с ним опасно связываться.
Приятно было наблюдать мучения Авджи, но этого мало — хочу продолжения и скоро устрою расправу. Если бы мне не помешали тогда, то я успел бы прикончить сучару. Поставил бы жирную логичную точку в этой истории, только не срослось…
Больше мы не виделись. Серкан исчез из поля зрения. Скрывался долго и не появлялся в Турции. На кладбище тоже не приезжал — я бы знал, ведь эти два года ежедневно нахожусь здесь, желая разобраться с ним, а ещё у меня есть надёжные осведомители.
Сегодня, наконец-то, подул ветер перемен…
Сезон охоты объявляется открытым!
***
Когда я посетил могилу любимой женщины, как обычно, по сложившейся привычке и, отчасти, традиции — затаился поблизости и стал терпеливо ждать.
Терпеливо… За прошедшее время я так научился контролировать эмоции и справляться с собой, что готов к
