над которой парил сизый туман, вцепилась мертвой хваткой и кое-как выбралась на клочок суши.
Тир же, как тяжелый мускулистый парень, ушел в топь по грудь. И на глазах опускался ниже.
— Помоги! — он протянул руку.
Я уже поспешила протянуть ему ладонь, как вдруг спохватилась.
— Сначала извинись и пообещай не насмехаться надо мной. Относиться с уважением!
— Иди к горгу!
Это еще что за напасть? Явно что-то не очень хорошее, раз меня туда посылают.
— Куда ты меня отправил и за что? — спросила строго, пытаясь на потешаться над перемазанным в саже лицом красавчика.
— Ты забросила нас в болото! Слепая, что ли? Не видишь?
Он совершенно рассвирепел, а я морщилась, пытаясь понять, куда мы попали.
Болото, ей-богу, самое настоящее. В болотах, вообще-то, тонут. Это я знала точно, хоть и была городским жителем.
— Я никуда никого не забрасывала. И ты готов из-за спеси утонуть? — поинтересовалась как будто равнодушно, видя, что Тир не собирается ни объяснять мне тонкости перемещений, ни просить о помощи вежливо.
— Плевать! — прорычал он, но по его ужасу, отразившемуся на лице, было видно, что он в шоке и немного не в себе. Только поэтому кричит, что плевать, позабыв о самосохранении.
Помогу ему в любом случае. Я ведь не изверг и не такая, как он. А еще ради его отца, приличного человека. Ведь тот запросто сдать меня министерству. А нет же, возится, опекает, скрывает мою тайну.
Поэтому я завертелась в поисках хоть какой-то палки.
Увидев добротную коряжку, метнулась к ней. Мажор вот-вот уйдет под воду!
Не с кем будет припираться! Да и на болоте куковать одной не очень-то хотелось.
А он, решив, что я бросаю его, закричал:
— Извини! Извини! Обещаю всё, что ты хочешь!
Что именно — не уточнил, потому что жижа достигла подбородка. Жаль, что прежде не поклялся, но деваться некуда.
Протянула ему кряжистый сук, и Тир схватился за него.
Я упиралась пятками, падала, снова поднималась и тянула его.
Болото не желало отпускать свою жертву, но я бываю очень настойчивой. Еще в стрессе напряглась до предела. И только поэтому мне хватило сил вытянуть бугая на безопасный островок.
От волнения и адреналина дрожали ноги и руки. Меня вообще всю потряхивало. Но, глядя на мажора, точнее то, во что он превратился из-за грязи и травы, не смогла сдержаться и захихикала.
Это был точно стресс, потому что раньше я таким голоском не смеялась.
Стоило Тиру отдышаться, размазать по лицу грязь и прийти в себя, он… вновь взялся за старое.
— Заткнись, пустышка! — рявкнул как ненормальный.
В ответ я рассмеялась громче, злее, потом вовсе ткнула в него пальцем.
— Тебе ли, требовать, чудовище? Ты себя видел?
Недолго он вежливым был!
Он зарычал. Дело принимало серьезный оборот, ведь мы вне стен академии. Здесь нет никакого права, кроме права сильного. И оно явно не на моей стороне.
Я перестала смеяться, встала, выпрямилась и глаза и, смотря в его злющие глаза и перекошенное от ярости лицо, заговорила:
— Я. Тебя. Спасла! Поэтому хотя бы из уважения к своей жизни, перестань быть недоумком. Поблагодари небо, что еще живой и что я, пустышка, протянула тебе руку помощи!
— Помощи?! — прокричал Тир. — Это ты перетащила нас сюда! Это всё по твоей вине! Чего руки свои распустила?!
— Что? — переспросила я, не понимая, о чем он толкует.
— Я хотел, чтобы ты перенеслась в соседнее помещение. Чтобы исчезла с моих глаз, перестала кривляться! Но мы оказались тут! Хотя карманного магического накопителя хватало только на перемещение одного и на близкое расстояние!
— То есть ты подтверждаешь, что дар у меня не только общемагический? — мне самой не верилось, но сейчас я отстаивала свои права. Поэтому постаралась поймать его на его же словах.
— Уфф! — прорычал мажорик.
— Отец у тебя хороший, достойный человек, а ты в кого пошел такой не воспитанный и грубый? — отвернулась я от него. И ощутила, как мощные, тяжелые лапищи обхватили меня у плеч.
— А ну, верни обратно!
— Как?! — клацнула зубами, когда он принялся трясти меня. — Я пустышка!
— Как хочешь! Иначе тебе, пустышка, — прошипел он, выделив обращение, — не жить!
Хорошо, что выпустил из хватки. Я резко развернулась и заявила:
— Ха-ха! Тогда ты от тоски в болоте загнешься!
Хотя, судя по его глазам, в которых появились оранжевые, огненные всполохи, он скорее сгорит он ненависти. Плевать, но… Одной в болоте остаться страшно. Да и что я скажу ректору? Сынок то его, любименький.
Тир снова потянулся ко мне, но поскользнулся на жиже и упал, плюхнувшись в воду.
Я расхохоталась и, пока он поднимался, чтобы в порыве страсти придушить меня, поскакала по кочкам, выглядывавшим из травы, подальше от него.
Только удача улыбалась мне недолго. Один из бугорков, поросший травой, ушел под воду, и я тоже упала. Теперь мы оба были в грязи с головы до ног.
Глава 10
— Это всё ты виновата! — ноги Тира уходили под воду, он злился и не переставая ворчал. Но я радовалась, что угодила в передрягу не одна. Я ведь мир этот совсем не знаю. Что бы делала одна? Страшно представить.
Правда, сейчас мне тоже страшно, но не так, как могло бы быть, окажись я, к примеру, посреди дремучего исполинского леса или в какой-нибудь пропасти в веселенькой компании саблезубых тигров. Одна-одинешенька. А так целый маг огня под рукой. Почти дипломированный… Пусть и вредный, но зато в наличии.
Повернула голову, оглядела красавчика, чумазого и черного, теперь походившего на дикого йети, и настроение поднялось. Появились силы, чтобы подразнить его.
— Ты уж, Тир, определись, — обратилась к нему серьезным тоном, — у меня нет дара и ты презираешь меня или есть дар, и ты бесишься из-за его наличия у пустышки?
— Да иди ты! — вот и весь ответ.
Бесится. Привык ходить по мощеным дорожкам академии, носить кипенно-белые рубашечки, туфли бытовой магией очищать — и никогда пороху не нюхал. А сейчас влип.
Да и ожоги… Они у него не сильные, но даже просто покрасневшее место болит. Сама знаю — не раз на кухне обжигалась.
Когда он в очередной раз упал и попытался растереть по лицу грязь, я не выдержала.
— Перестань касаться лица! Раздерешь место ожога — попадет зараза! И всё — пара дней жара, озноба — и прощай, жизнь!
Тир поднимался, но после моих слов замер в полусогнутой позе. Однако коснулся рукой лица… и выдал, выпучив глаза:
— Я. Не чувствую. Боли!
Даже под слоем
