понимаете, что вопрос науки не терпит дилетантства! – возмутился Скилович, – Я чувствую, что Осинов ничего не сочиняет. Природу его рассуждений еще предстоит изучить.
– Да, он говорит о таких вещах! – глаза Синицына чуть не вылетели из орбит, – такое невозможно выдумать ни трезвому, ни пьяному, ни сумасшедшему, ни кому-то еще. Я должен все понять: как и почему? Нужно продолжить самое внимательное наблюдение, ни в коем случае не выказывая недоверие ему.
– Ну, хорошо, – согласился Скилович, – наблюдение на самом деле единственно безопасное действие. Знаете что, Виктор Иванович, Осинов наверняка прав в одном! Я еще не уверен точно…в общем, есть у меня гипотеза как все этого возможно и …
– В чем же он прав?
– Перемещения во времени возможны!
-10-
Сергей, почему-то воодушевленный итогами разговора, старательно, не торопясь записывал в тетрадь все, что происходило с ним в прошлом. Правда, про Кривцова подробно писать не хотелось, снова будоражить пережитые эмоции сил не нашлось. Убедив себя, что это не так важно для науки, Сергей вскользь обошел тему Кривцова, скрыв факт аварии.
Дописав свой доклад до конца, Осинов с удовольствием прилег на кровать, решив начать думать, что же будет дальше? Не дав своим размышлениям развиться во что-то конкретное, Сергей снова погрузился в сон.
Он снова очутился на берегу какой-то безымянной реки. В камышах доносилось кваканье лягушек настолько пронзительное, как будто главную лягушку–дирижера только что съела цапля и остальные лягушки принялись квакать с усиленной противностью «кто куда». Сергей сидел на траве, под ивой, а рядом с ним на розовой скатерти лежали какие-то фрукты, виноград, бутылка без этикетки. Что в ней? Так это вино! Видимо, Сергей застал себя во сне как раз на пикнике. А вот и жена. Виктория лежала рядом на спине, так что Сергей мог видеть только ее профиль. Она рассматривала каких-то птичек на иве и улыбалась. Никак не получалось разглядеть ее лицо – солнечные лучи, пробиваясь через ветки дерева, играли бликами на чудесном личике Вики. Светлые длинные волосы прикрывали плечи. Глаза! Какие у нее глаза? Сергей вдруг понял, что очень давно не смотрел в эти чудесные глаза. Он хотел протянуть руку, чтобы дотронуться до волос, но Вика сама приподнялась и, размахнувшись, весело бросила какой-то камешек в воду. И вот, наконец-то, Вика повернулась к мужу, но он снова не разглядел ее лица – в пространство между ними ветер отогнул противную ветку ивы. И, что бы Сергей ни делал с этой веткой, она упрямо не желала возвращаться в свое естественное положение. Лицо Виктории оставалось недосягаемым, она сама смеялась, пробуя виноград, и явно получала удовольствие от пикника.
Отчаяние заставило Сергея проснуться. Он все еще находился в своей палате. Тоска по жене заставила его взглянуть в окно. У палаты была два окна, оба выходили в сад Института. Уличные фонари уже зажглись только около стен Института, поэтому в саду вовсю гуляли сумерки. Вид был живописен, но абсолютно неинформативен – там ничего никогда не менялось. «Идеальное место для побега», – подумал Сергей, любуясь видом сада из темной комнаты на втором этаже, но в этот момент дверь снова открылась.
В комнату вбежала длинноволосая девушка, которая с порога, едва не плача, почти шепотом: «Сережа! Я думала, что-то случилось, родной».
– Вика? – выдавил из себя Осинов. Из головы все еще не выветрился недавний сон. Он также как и во сне пытался разглядеть ее лицо, но в комнате было почти темно, лишь свет уличных фонарей скупо проникал вовнутрь.
Но аромат духов Виктории напомнил о былых ощущениях близости с женой. Она уже подбежала к нему, бросилась к нему в объятия и страстно поцеловала в губы. «Ничего не говори, родной», – шептала Вика, – «молчи». Она продолжала целовать его, не давая опомниться или сказать хотя бы слово.
Мысли в голове Сергея кружились хороводом. Наконец-то его любимая Вика, она тут, она рядом, она целует его. Он так давно не видел жену, что забыл вкус ее губ. Она стала другой, совсем другой. Вот что делает с людьми расставание на долгое время.
– Подожди, любимая, – сделал над собой усилие Сергей, – я хочу посмотреть на тебя, я соскучился.
– Я тоже безумно соскучилась, – шептала Вика, не давая ему вырваться из ее объятий.
– Какая же ты страстная! Раньше такого безумства между нами не было! – Сергей быстрым движением резко, но нежно отодвинул Викторию в сторону от себя и направился к выключателю, – подожди, я включу свет, хочу наконец-то насмотреться на тебя.
– Не включай, – закричала Вика, но было поздно, комната залилась ярким электрическим светом…
– Кто ты? – тихо спросил Сергей, глядя прямо в карие бездонные глаза девушки. – Ты не Вика!
– А кто же я, – смутилась Вика, – Сережа, ты чего?
Девушка явно смутилась повороту событий, ее лицо, заплаканное от долгих переживаний, еще 10 секунд назад светилось счастьем и страстью, а теперь наполнилось тревогой и недоумением.
– Ты не Вика, ты не моя жена, кто ты? – Сергей уже был в ярости. Зачем его дурачат, что вообще происходит! Да, он давно – несколько месяцев, не видел свою супругу, и, почем-то в последнее время никак не мог воспроизвести ее лицо ни в своей памяти, ни во сне. Но сидящая напротив женщина, называющая себя Викой, не была его женой.
Тем временем, девушка заплакала.
– Что ты творишь, Сережа? Что с тобой сделали в этом Институте? Значит я не твоя жена? – она быстро порылась в своей сумочке, достала небольшой полукруглый кошелек и вынула из него небольшую фотокарточку, на которой изображены двое молодоженов. Сомнений не было – это Сергей и стоящая рядом с ним плачущая Вика, только чуть моложе, очень красивая, одетая в белое свадебное платье. Сергей отлично помнил это платье, оно по-своему уникальное, потому что местами вышивалось самой Викой. Именно в таком платье за него выходила замуж ЕГО Вика!
– Ты помнишь это платье, я его сама вышивала! – глотая слезы, спросила девушка, а затем добавила, – хорошо, что Светочку с собой не взяла.
– Светочка, – как будто пробудился Осинов, – как она?
– С ней все хорошо, скучает о папе. Только вот что с тобой?
Осинов не мог больше видеть эти страдания. Он почувствовал, что сходит с ума. Как такое возможно? Что с ним сделал этот проклятый хроновизор, что он перестал узнавать собственную жену. Не зная, что думать, он обнял плачущую женщину, инстинктивно прижал ее к себе.
– Не плачь, прошу тебя, просто столько навалилось на меня в последнее время, что я себя-то перестал узнавать.
Она взглянула на
