каждого, вопрос только может ли человек это осознанно отслеживать.
«Доверяй» — эхом, будто отражаясь от купола, проносится в сознании. Это голос Высшего Я. Выдыхаю.
Доверие пространству, открытость, принятие и осознанность. Если что-то происходит, значит в этом есть смысл.
Вареники тают во рту и я прикрываю глаза от удовольствия. Инжирное варенье, чай с липой, травянистый аромат букетика хризантем. Даже если Ник скажет, что ненавидит меня, будет ли это конец истории? Он — второстепенный персонаж моей жизни. Что бы не произошло, я с этим справлюсь. Ох уже эти общественные программы и антропологические потребности. Внутренний Жириновский неодобрительно убирает красную кнопку, Богиня обнимает маленькую девочку, мама моет пол. А у русалки появляются ноги.
Бессознательное — территория бреда, там нет логики и анализа, только метафоры и образы. Чем лучше умеешь отслеживать свои мысли, эмоции, телесные реакции — тем проще жить. Счастливый человек — целостный человек, который умеет общаться в первую очередь с собой. Своим клиентам я всегда советую вести дневник состояний, где они учатся записывать то, что с ними происходит: реакции, внутренние процессы, рефлексия. Для многих это становится билетом в чудесный новый мир, где вдруг начинаешь понимать и слышать себя.
Ник садится напротив, но я не отвожу взгляда от окна, где опять кружится снежный пух.
Выглядит отлично — зачем-то вслух комментирует он. Я по привычке держу оборону, но вспоминаю про доверие.
Попробуй — двигаю ближе тарелочку с вареньем. Ему звонила Диана, не самое распространенное имя, это точно женщина с нашей первой встречи. Нелепой встречи. В воспоминаниях всплывает образ точеной миниатюры с форфоровым лицом. Эта женщина знает себе цену, она тратит много времени и сил, чтобы так выглядеть.
Это очень вкусно — прожевывает Ник. Коротко улыбаюсь. Доверие. Диана может быть совершенством, но сейчас он здесь, со мной. Я не знаю их отношений, не знаю ее как человека и вообще ничего не знаю, поэтому все мои предположения — крик в пустой колодец.
Заеду за тобой завтра в 6 — встречаясь взглядом с серыми глазами предлагаю или скорее утверждаю я. Идея была в том, что парень не настоящий. Буду придерживаться плана, без завышенной важности. Ник старается быстрее прожевать, чтобы ответить, запивает чаем и закашливается.
Цветы для мамы куплю сама, одень что-то не слишком официальное. Можно как сегодня — взглядом указываю на его черный худи. — Чтобы ничего не заподозрили, не переигрывай. Задача в том, чтобы просто приехать вместе и ты подтвердил, что встречаешься со мной. По своей воле.
— Да сэр, есть сэр — расплываясь в улыбке отвечает Ник. — Можешь больше рассказать о своих родителях, чтобы я был готов?
Ничего особенного. У мамы генеративное тревожное расстройство, поэтому она старается все контролировать. Токсична и не замечает этого, разговаривает приказами.
Это у вас общее — снова расплываясь в улыбке, вставляет Ник. У меня внутри вскипает гейзер несогласия. Быть похожей на маму — страшный сон. Но с позиции Коли это оправданное замечание. В общении с ним я часто молчала, а потом силой воли выплевывала что-то лаконичное и директивное. Если сейчас не улыбнуться, будет странно. Растягиваю губы.
Кроме шуток, эта женщина — чемпион в тяжелом весе по токсичности. Она профи. С шизофрениками в бреду общаться легче, чем с ней.
Уверен, ты преувеличиваешь — доедая, жует он. Решаю не переубеждать, сам все увидит.
Мы еще пьем чай, говорим о детстве, школе и родителях. Он решает взять такси до родителей, мы прощаемся, как старые знакомые. Без ожиданий, без борьбы, но еще совершенно без ума. Обманывать себя бессмысленно. Сейчас мои субличности танцуют вальс, даже Жириновский покачивается в такт музыке. Это влюбленность, я знаю химический процесс, который происходит в организме. Различают четыре фазы. Фаза «притяжения» начинается с выработки лимбической системой феромонов, к ним добавляются тестостерон или эстроген, плюс оксид азота. Этот «суп» вызывает влечение. Вторая фаза влюбленности, когда либо живешь как на амфетаминах, если чувства взаимны или страдаешь, как Шекспировский герой. За это отвечают дофамин, адреналин, норадреналин, фенилэтиламин, серотонин. Третья фаза «привязанности» — это любовь в классическом понимании. Наслаждение, без страха расставания (если нет психологических травм и расстройств личности). На этом этапе выделяется окситоцин, эндорфины и вазопрессин. Если наступает фаза «расставания» — снижается уровень серотонина и эндорфинов.
Субличности делают музыку громче, чтобы заглушить этот научный бубнеж от моего внутреннего Профессора Душнилы. Заснеженный Новосибирск вдруг становится романтичным и уютным. Еду по самой длинной улице в мире, улыбаюсь тому, что это не оборот речи, а факт. Красный проспект занесен в Книгу рекордов Гиннесса. 6947 метров сибирских сугробов. Ловлю себя на мысли, что не сравнила этот нелепый, по меркам Вселенной, отрезок с масштабом IC1101. Интересно. Доверять. Мой поворот на площади Калинина направо в сторону дома, хочется музыки, горячей ванны и доброго кино. Завтра знакомство родителей с моим первым парнем, пусть он и не настоящий.
3 декабря
Утро наступает слишком рано. Я оказываюсь не готова к этому дню. Ни кофе, ни душ, ни музыка не помогают. Так бывает перед новым шагом. Мелкая дрожь в теле означает изменение вибраций, я действительно перехожу на другую линию реальности. Улыбаюсь этому осознанию и посильнее закутываюсь в пушистый, конечно черный, кардиган. Переход важно пережить, его невозможно ускорить, перепрыгнуть или проигнорировать. Чем выше уровень осознанности, прости Господи за такое затасканное слово, тем проще. Уровень развития множественных интеллектов, способность к рефлексии, чувствование тела и умение общаться с бессознательным. Что я ощущаю на уровне тела? Расширение, тепло, зажим, подвижность, сдавленность, дрожь, зуд. Какие при этом эмоции? Интерес, доверие, радость, тревога, раздражение, воодушевление. Что я думаю, какие приходят образы, какие ассоциации они вызывают? Это беседа с соматическим разумом. Какие при этом мысли? Это уровень когнитивного разума, то есть сознания, логики, анализа.
Кто снова пустил Профессора Душнилу? «Откройте окна!» — кричит Жириновский, остальные с ним согласны. Тяжело быть Душнилой в современном обществе и даже в собственной личности. Улыбаюсь этим мыслям, выдыхаю.
День проходит в тумане, стараюсь не думать о предстоящем вечере, но назойливые картинки липнут даже к снимкам МРТ мозга. Как в тесте Роршаха, вижу не височную долю, а выражение лица родителей, когда мы с двухметровым красавцем заявимся на чай.
Вечер неизбежно наступает. Мое напряжение становится гуще сметаны. К моменту, когда доезжаю до отеля, сметана превращается в твердеющий бетон. На заднем сидении букет белых роз. Этой женщине невозможно угодить, поэтому я взяла то, что было проще
