Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Это вы? — восхищенно спросила Сима, вытягивая шею.
Горецкая нахмурилась и обернулась, проследив за ее взглядом.
— Да, это я. Только не надо заговаривать мне зубы! — сказала она жестко.
Сима кивнула и отлипла от стены, продолжая разглядывать пышную прическу и покатые, жемчужного оттенка, голые плечи, укутанные в какой-то диковинный, голубоватого цвета мех.
— Вы простите меня, Амалия Яновна, — торопливо извинилась Сима. — Наверное, надо было как-то сначала предупредить по телефону… Но мне на бирже сказали, что, возможно, вам нужен человек…
— Никакой человек мне не нужен, — отрезала Горецкая, продолжая сверлить ее пронзительным взглядом.
— Ладно, — кивнула Сима, вздохнув. — Я поняла. Еще раз прошу прощения за беспокойство… До свидания. То есть, наверное, прощайте…
Она взялась за ручку двери, но, не успев сделать и шагу, еще раз взглянула на портрет.
— Мне кажется, тот, кто рисовал его, был по-настоящему влюблен в вас.
Старуха вскинула брови и поджала губы. Затем, дернула шеей, отчего зашуршало кружево у горла, и хмыкнула:
— Минестроне?
— Что? — растерялась Сима.
— Сможете приготовить?
— Нет… А что это?
Горецкая тяжело вздохнула и, поправив у ворота камею, качнула головой.
— Господи, что с вас взять. Тогда хотя бы протрите пыль. Управитесь за полчаса?
— Конечно! Тем более, мне уже бежать надо…
Ответом послужил полный презрения взгляд актрисы. Собственно, как еще она должна была смотреть? Назвался груздем — полезай в кузов. Только ведь Илюшку нужно было забирать из сада, поэтому ни о каких сантиментах речи уже не шло.
…Сима похлопала по колену ладонью, призывая щенка идти за собой.
— Минестроне я тебе не обещаю, но геркулесовую кашу сделаю… Лишь бы Илюшка не проснулся, пока я буду внизу.
Щенок зацокал следом за ней, а потом вдруг остановился. Вильнув пару раз хвостом, он направился к кровати и, запрыгнув на нее, улегся в ногах у мальчика. Сима закусила губу, чтобы не расплакаться, и кивнула.
— Следи за ним. Я быстро… — скрывшись за дверью, она направилась вниз, теребя в кармане ключ от дома.
"Простите меня, Амалия Яновна, за то, что все так случилось… Я не думала, что это настолько опасно. И спасибо вам за это убежище…"
Глава 7 Макар
Чердынцев помнил, что для того, чтобы попасть в Добринск, следовало ехать по окружной еще километра два. Но навигатор показывал иное, и вскоре Макар с изумлением узрел возвышающийся постамент с каменным лосем и припорошенные снегом красные буквы по нижнему краю, в которых угадывалось название города. Сворачивая, Макар успел рассмотреть вытянутую морду сохатого с донельзя удивленными выпученными глазами.
— Сам в шоке, — пробормотал Чердынцев, сверяясь с картой. Музыку он давно выключил и теперь слушал новости, которые кое-как помогали избавиться от крутящихся в голове мыслей.
По плану Макар должен был связаться с представителем театра, затем с его помощью организовать достойные похороны и, собственно, отбыть восвояси. Разумеется, его ждала встреча с нотариусом, но Чердынцев не испытывал по этому поводу каких-то особых чувств. Все это выглядело странно, и он бы не удивился тому факту, что никакого наследства нет и в помине. В помине — ну надо же как порой однозначно трактуются вполне обыденные выражения. И главное, как раз в пику скорбному моменту.
"Так, а если наследство все-таки есть? Получается, его нужно принять, — думал он. — Иначе, куда оно там уходит? Государству?"
"Радар двести метров. Снижение скорости", — отвлек его собственный автомобиль.
Чердынцев усмехнулся, а в голове промелькнули слова Людовика четырнадцатого: «Государство — это я!»
— Геморроя иногда больше, чем пользы с тех наследств, — вздохнул Макар, поглядывая на спидометр. — Мучайся теперь. Не люблю сюрпризы. Тем более, от Амалии Яновны, упокой господи ее душу.
Въехав в город, Макар почесал затылок, пытаясь понять, где находится.
По обе стороны от дороги пестрели частные дома, и почти у каждого забора были навалены сугробы в половину человеческого роста.
Чердынцев поймал себя на том, что продолжает рассматривать заснеженные деревья, будто до этого никогда не видел ничего подобного. Вдруг захотелось взять телефон и сделать несколько кадров, чтобы отправить матери. Раздраконить в ней воспоминания о русской зиме, о морозце, о санках и лыжах… О безбашенных детях, которые сейчас катились с горки, не доезжая буквально нескольких метров до проезжей части. Макар даже сплюнул, когда увидел ребячью вереницу, карабкающуюся на обледенелую глыбу.
«Нет, когда у меня будут дети, я их на цепь рядом с собой посажу… — в сердцах подумал он. И тут же помотал головой, словно дворовый пес: — Вот ведь какая зараза, эта провинциальная жизнь! Прям сбивает с толку, как заправский психотерапевт. Ну да мы посильнее будем, нас еще ломать и ломать…"
Набрав номер Альберта Венедиктовича и включив громкую связь, Макар сбавил скорость, заметив, как ватрушка с орущим во всю глотку пареньком, крутясь, понеслась вниз.
— Слушаю? — на весь салон прокричал худрук. — Але! Щербинин на связи!
— Макар Чердынцев беспокоит.
— Макар Дмитриевич, рад вас снова слышать! Как вы, где вы?
— Да, собственно, в Добринске, где… Не понимаю, куда дальше. Мне бы адрес, я выставлю его в навигаторе. По-другому, сами понимаете, заплутаю.
— Конечно-конечно! — засуетился собеседник. — Только у нас не потеряетесь! Все дороги ведут в центр. Замечательно, что вы уже здесь. Очень, очень рад!
Макар закатил глаза, сдерживаясь от язвительной реплики. Восторженные экзерсисы раздражали и были, по его мнению, совершенно неуместны. С другой стороны, ведь его собеседник не знал, с какой неохотой Макар ехал в Добринск и как на самом деле относился к почившей Амалии Горецкой.
— Куда мне подъехать? — устало спросил он, прерывая словесный поток Альберта Венедиктовича. — В театр?
— Ах, да зачем же в театр? В полицию, голубчик, в полицию! А я вас там встречу. Не переживайте, порешаем все, порешаем… Вот ведь как получается…
— Где эта ваша полиция?
— В центре, дорогой мой! У нас все в центре. Не потеряетесь!
Отключив телефон, Макар огляделся. Частный сектор остался позади, на смену ему пришли неказистые пятиэтажки и, построенные еще после войны, бежево-розовые двухэтажные дома с высокими готическими окнами и эркерами. Чердынцев знал, что во многих российских городах еще стоят такие вот, казавшиеся вполне симпатичными и крепкими, эпохальные строения. Но постепенно жителей расселяли, а когда дома сносили, то оказывалось, что построены они из шлакоблоков и являются по большому счету лишь продуваемыми и гнилыми конурами. В свое время города заново отстраивали пленные немцы и их союзники. В общем, военнопленные, на ходу превратившиеся в строителей, занимались тем, что на русском языке давно имело название «халтура». Последствия такого строительства могли сказаться только через несколько лет, но к тому времени немцы рассчитывали уже быть на родине, что у них и получилось. Промелькнули торговый и офисный центры, небольшой парк с железным пионером и несколькими каруселями, и вот впереди показалась уже знакомая Макару площадь со старым фонтаном посередине.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
