так жаль, синьор Романо.
Пожилой фейри достаточно хорошо воспитан, чтобы не кричать на меня и не требовать бесплатный кувшин вина за мою небрежность. С другой стороны, он приходит каждый вечер два столетия подряд, со дня открытия таверны, так что он знает, что я не всегда такая неуклюжая.
– Все в порядке, Фэллон. Ничего страшного не произошло. – Пока я убираю беспорядок, он улыбается. – На твоем месте я бы тоже отвлекся.
Я выпрямляюсь, тело деревенеет.
– Вы… бы?
Слышал ли он наш с Флорой разговор? В конце концов, он фейри, и он уже сидел тут, когда я спустилась в зал.
Улыбка оттеняет его теплые янтарные глаза.
– Я не сомневаюсь, что ты получишь ленту.
Я моргаю.
– А… ленту?
На его лбу собираются морщинки, как вода от кильватерного следа корабля[17].
– Ой. Верно. Ленты. – Я хлопаю себя по лбу, притворяясь, что только что сообразила, о чем он говорит, хотя у меня нет ни малейшего представления, почему я должна беспокоиться о кусочках шелка.
Мой поступок, должно быть, убедителен, потому что он заговорщически подмигивает.
Я бегу обратно к бару и подкрадываюсь поближе к Сибилле, пока ополаскиваю испачканную вином тряпку.
– Сиб, ты знаешь что-нибудь о лентах?
Она перестает наливать воду в графины и поднимает бровь так высоко, что она почти касается линии роста волос.
– Как ты можешь не знать о них?
– Эм… – Я пожимаю плечами. – В последнее время о другом думала.
– Ты не говорила. – На ее губах появляется ухмылка, и я уверена, она считает, что думала я о Данте и снова о Данте.
Она прислоняется бедром к деревянному прилавку, который держит в безупречной чистоте, даже несмотря на то, что посетителям его не видно. Как и ее отец, Сибилла помешана на аккуратности. Феб часто шутит, что это болезнь, но я думаю, что он втайне завидует, потому что сам он большой неряха. Он разбрасывает вещи повсюду, у него дома царит абсолютный хаос.
– Королевская семья раздает на помолвку приглашения в виде золотых лент. Очевидно, идея Данте. Весь Люче, затаив дыхание, ждет их, но не все их получат.
Получу ли я? Я размышляю о перспективе попасть на королевский бал, и настроение слегка поднимается, рассеивая хандру, которая прилипла ко мне, как паутина.
– По-видимому, – говорит Сибилла, – его охрана сегодня должна обойти дома.
Нонна, скорее всего, запретит мне идти на праздник на Изолакуори, и настроение портится.
– На что ты дуешься? Бал! С твоим любимым принцем! Я думала, ты будешь трепетать от волнения.
– Ты думаешь, Нонна меня отпустит?
– Я очень люблю твою бабушку, Фэллон, но ты уже взрослая. Ты сама решаешь, куда и когда ходить.
Сибилла права, и все же в глубине души я знаю, что не смогу бросить вызов бабушке, потому что она отказалась от всего ради меня. Будет справедливо, если я откажусь от чего-то ради нее.
Катриона суетится, шурша топазовым шелком, и садится на один из высоких стульев у барной стойки, щеки блестят от пудры, глаза подведены черным.
– Добрый вечер, девочки. – Ее длинные пальцы играют с золотым чокером.
Большие серые глаза Сибиллы начинают мерцать, как серебряные монеты.
– Это то, о чем я думаю?
Катриона расплывается в самодовольной улыбке:
– Принц подарил прошлой ночью.
У меня сдавливает грудь. Она видела Данте прошлой ночью? Его не было в таверне. Возникает вопрос: где она его встретила? Посещала дворец? Куртизанки часто собираются там на частные вечеринки с высокопоставленными чиновниками Люче.
Катриона поправляет конец ленты.
– А вы получили свои ленточки?
Сибилла вздыхает.
– В таком случае мы бы их носили.
Джиана вылетает из кухни с блюдом сыра.
Я отступаю в сторону, чтобы дать ей пройти, и притворяюсь, что не знаю ответа, когда спрашиваю:
– Данте был здесь прошлой ночью?
– Нет. Наши пути пересеклись в доме синьора Лавано, меня наняли для развлечения.
– Заканчивайте сплетничать, для мамы нужно разделать рыбу, а мне не помешала бы помощь в столовой. – Каштановые локоны Джианы обрамляют ее смуглое лицо. В отличие от Сиб, которая выпрямляет волосы с тех пор, как научилась этому, Джиа гордится своими кудрями.
– Я пойду. – Сибилла скрывается на кухне, дверь открывается и закрывается, выпуская ароматный травяной пар и запах шипящего масла.
Джиана кивает в сторону лестницы:
– Командор ждет тебя в бордовой комнате, Катриона.
– Ах, Сильвий, – нараспев произносит Катриона и указывает на амфору, наполненную золотистой жидкостью, которую Марчелло варит из ферментированного меда и клевера. – Налей мне выпить, хорошо, micara?[18]
Только меня Катриона называет micara.
Я наливаю сиропообразную жидкость в стакан размером с наперсток.
Она опрокидывает его, как только я убираю бутылку, затем постукивает пальцем по краю стопки, чтобы я налила еще.
– Знаешь, тебе стоит присоединиться к нам. Сильвий все время говорит о тебе.
Джиана отшатывается, как будто Катриона пригласила ее наверх.
– Я скорее переплыву канал, чем лягу с ним. – Я забиваю пробку обратно в амфору.
– Он щедро платит. Уверена, он и золотой монеты не пожалеет, я бы его убедила, учитывая, что ты…
– Мне не нужны деньги.
– Ты уверена в этом, micara? – Ее взгляд скользит по заплаткам на моем платье.
Тебя не волнуют такие вещи, Фэллон. Точно так же, как тебя не волнуют драгоценности или похвала.
– Фэллон слишком мила для твоей профессии. – Джиана ставит медные кружки на блюдо, тянется за кувшином воды, я подаю.
– Когда-то давно я тоже была милой. – Катриона подносит медовый напиток к губам и залпом выпивает. – Это быстро проходит, независимо от того, снимаешь ли ты одежду для одного мужчины или для многих.
– Брось, Катриона. – Джиана прищуривается, глядя на куртизанку, прежде чем повернуться и унести свое блюдо прочь.
– Я вижу, как ты смотришь на принца.
Медная кружка, которую я ополаскиваю, звякает о раковину и теряется под пеной.
– Я вижу, как он смотрит на тебя.
Я наблюдаю за Катрионой из-под ресниц.
– Я могла бы помочь тебе заполучить его. И не только на одну ночь.
Мое сердце колотится так быстро, что мой голос дрожит:
– Я полукровка.
Ее брови, которые намного темнее золотистых волос, вьющихся вокруг шеи, изгибаются.
– Я тоже.
Жар заливает мои щеки, когда я понимаю, что она говорила не про брак.
– Люче, может, и не позволяет нам подняться выше наших ушей, но брак – это еще не все, Фэллон.
– Откуда такому человеку, как ты, знать? – резко произношу я.
Катриона привыкла к колкостям, и все равно ее лицо застывает.
– Я многое повидала на своем веку, но никогда не видела брака по любви среди знати. Если
