да им соседи не дадут, делиться же потом, если вдруг добыча. И у них ещё склоки меж родами — вечные.
Так, регулярной армии нет, междоусобицы — есть. По одежде пока не понять, что за время. И как тут вообще жить?
— А… семья? Телфорды? Они… приличные люди?
— Сложно сказать, — и вновь оттенок презрения. — Самый приличный там человек — это твой деверь Джон, средний сын милорда. В нём нет жестокости отца и спеси матери, он пошёл в деда. Предприимчив, разумен, и воюет тоже неплохо. Твой муж Робби уродился в родню своей матери — Роузвиллов. Лучше всего — болтает языком, боец тоже неплохой. Но и всё. А младший, Джейми, истинный сын своего отца, вспыльчив и жесток. Есть ли у него отцовский ум — пока не понять, ему всего восемнадцать. Есть ещё Рональд, это племянник Грегори, сын его сестры Мэри, она замужем за одним из первых вельмож королевства, герцогом Морни. Он не наследник, потому что третий сын, а двое старших — от другой жены, покойной, но — у него уже есть свои владения. И он частенько болтается при дяде — говорит, что при дворе не с кем воевать, а здесь вороватые соседи никогда не переведутся. Дочь Грегори Летиция — шестнадцатилетняя девица, просватана за племянника того самого герцога Морни, а сейчас и вовсе гостит у тётки в столице. Ещё две дочери, Фанни и Энни — малы, им восемь и одиннадцать. Вот тебе и семья.
— И что, опять детей рожать? — спросила Катерина с мрачным ужасом.
— А как же? — пожала плечами Мэгвин. — От этого не деться никуда. Разве что ты сможешь сама выбрать, когда это делать.
— Как это? — нахмурилась Катерина.
О предохранении от беременности у них тут вряд ли знают! Или знают, но это вряд ли работает.
— Ты маг. И сможешь решить — понести тебе дитя или нет.
5. Радужные нитки
— Ты уже столько раз сказала, что я маг, но я-то ничего такого не вижу и не знаю, — сварливо возразила Катерина.
— Просто не сообразила пока. Смотри сюда, что ты видишь? — Мэгвин повела рукой куда-то в сторону стены.
Катерина вгляделась… и различила как будто тонкие нити, протянувшиеся от руки Мэгвин к стене, к окну, к двери, по полу и потолку. И нити были разноцветные.
— Нитки какие-то, — пробормотала она.
— Какого цвета?
— Больше всего белых. Есть рыжие, алые, немного синих. Фиолетовые. Зелёные. И золотые.
— Неплохо, — кивнула Мэгвин. — То есть, силу ты видишь. Протяни руку и коснись. Любого цвета.
Катерине понравились золотистые нитки — цвет красивый, как новогодние гирлянды. Она дотянулась и потрогала кончиком пальца.
Вспышка, золотистая вспышка разорвала сумерки — и впрямь, вечереет, темно. Золотистые искры осыпались на кровать, на пол и на Катерину.
— Сила жизни. Она есть почти у всех человеческих магов — немного. Это даст тебе регенерацию, стойкость к болезням и долгую жизнь. Сколько лет ты прожила у себя дома?
— Семьдесят пять.
— Это много, здесь мало кто доживает до таких лет. Думаю, ты столько же проживёшь без труда. И это такая сила, которая полезна лишь тебе. Копить и перераспределять её могут только чистые маги жизни, они, говорят, встречаются, но я ни одного не видела. И с этой силой ничего не нужно делать — она сама всё сделает за тебя. Редкий случай в магии, в человечьей — особенно.
— Ты так говоришь о людях, будто сама не человек, — буркнула Катерина.
— А я и не человек, — пожала плечами Мэгвин. — Я из Старшего Народа. Мы тут были до людей, и не исключено, что и после них останемся, когда они переубивают друг друга в конце концов. Правда, ещё и оставят после себя хаос и разруху, ну да с таким бороться мы умеем.
Тьфу, и тут всё не слава богу, думала Катерина. Какой такой старший народ? Сидит, как человек. Говорит, как человек, ест-пьёт тоже как человек. И как на ведро присаживается, Катерина тоже видела. Ниточки разноцветные? Ну, может, Катерина тоже так умеет?
Она посмотрела на свою руку и очень сильно пожелала себе таких вот ниток. Много. Разных. Мотками. Можно в корзине, или в ящике каком, чтобы не рассыпались.
Эффект не замедлил себя ждать и поразил Катерину до падения челюсти, как сказали бы сыновья. На стене появилось изображение — как в телевизоре. Три-дэ. Корзина, в ней моточки ниток. Светящихся. Разноцветных.
Мэгвин расхохоталась.
— Да ты молодец, — сказала она, просмеявшись. — Умеешь создавать невероятно сильные иллюзии.
— Это… иллюзия? — нахмурилась Катерина.
— Она самая. Но не-маг не отличит от реальности — некоторое время. И судя по тому, что хорошо держится — в эту иллюзию ты вложила порядочно силы. Как ты это сделала?
— Ну, — Катерина смутилась, — пожелала. Сильно.
— Значит, в непонятной ситуации — желай. Если не сможешь убедить противника — то хотя бы отвлечёшь. Надо же, сильная ментальная магия. А если потренировать, то иллюзию может увидеть только тот, на кого её наслали, и больше никто. Понимаешь?
— Да, — медленно сказала Катерина. — Понимаю. А можно так сделать, чтобы меня увидел только кто-нибудь определённый? Или вовсе никто? Заморочить голову.
— Именно. Внушить. Убедить. Можно. Ты умела убеждать раньше?
— Умела, — без этого умения в школе делать ничего. — И объяснять умела.
— Это хорошо, — кивнула Мэгвин. — Пригодится. Давай дальше. Что ещё видишь, что можешь потрогать.
И дальше уже был урок — такой нормальный, хороший урок. Мэгвин тоже хорошо умела объяснять, и не только про магию, а про мир вообще. И оказывалось, что магическая сила — это очень большая часть мира, прямо — его движущая сила. И даже если какие-то вещи говорит и делает не маг, а обычный человек — они тоже имеют смысл и результат, потому что всегда бывают услышаны. Например, для урожая нужно благословить посевы, а когда тот урожай собран — то поблагодарить. Потому что, конечно, и само собой что-то вырастет, но — с помощью-то вернее. Как с удобрениями. И порядочный лорд позаботится об урожае — потому что ему и самому богатеть, и людей кормить, а сытые люди служат лучше.
Это да, думала Катерина, и в школе лучше всего работали те учителя, у кого от заработка зависело в жизни не всё. У кого были богатые мужья или родители, кому помогали. А кто сам колотился на одну зарплату — или на зарплату и кучу дополнительных часов в разных школах города, и ещё репетиторство — там уже сил на придумать что-то особо и не
