и был затянут в техническую комнату.
— Что, не ожидал? — улыбнулся ему Митрофанушка.
— Да…
— Здесь всегда так, на сказках: массовки, декорации, звук особенный, костюмы — целый головняк. Однако Рине почему-то нравится, — объяснил ему Тёмушка, продюсер.
В технической комнате собрались все братья, не хватало только Аннушки, о чем гном и спросил.
— Готовится, у неё ж главная роль, — фыркнул Сёмушка.
— Долго съёмки длятся?
— Очень, иногда по неделе, — ответил Митрофанушка. — Чем больше людей в кадре, тем больше дублей: каждый где-нибудь да налажает. Сейчас, скорее всего, дня три будет, сказка недлинная. Ты, кстати, появляешься в самом начале и где-то в конце.
Скромник покраснел и сжался.
— Не волнуйся так. Представь, что камеры не существует, а ты просто в кругу семьи переживаешь ситуацию, написанную в сценарии.
— Легкотня же, — сыронизировал Сёмушка.
— Что ты сегодня на всех рычишь?
— Ничего я не рычу.
— Иди-иди, — шепнул Тёмушка гному, — в гримерку, крикни с порога «сцена один» и тебя сразу же примут. Если что, беги сюда, здесь не достанут.
План сработал, Скромника действительно в первых рядах собрали и одели. Гном едва вырвался через час на волю, подышать воздухом, а не лаком для волос. Походя мимо столовой, гном внезапно наткнулся на Аннушку с кофе. Её одели в красный с золотыми веревочками балахон, похожий на одеяние гонца или священника, и высокие кожаные сапожки.
— Привет, Серёженька. Настрой боевой? Не волнуйся, у тебя все получится. Иди в зал на третьем этаже, там Рина готовит всех.
— Хорошо. У тебя как дела?
Аннушка лишь устало улыбнулась. Гнома затопила жалость к ней. «И зачем бедняжка терпит все? Почему не уйдёт? Неужели из-за меня?» — подумал он. Скромник спустился на третий этаж, представляющий собой огромную площадку для съёмок, заставленную декорациями. «Братья что ли только на тревел-шоу работают?» — задумался гном, осматривая незнакомых людей, расставляющих аппаратуру. Рину он нашёл быстро — по яркому платью корпоративного цвета румяного яблока. Она раздавала сценарии, поправляла костюмы, проверяла аппаратуру — в целом организовывала работу огромной машины. Увидев Скромника, женщина всплеснула руками и от всего оторвалась.
— Ну что за прелесть? Тебе нравится, мой ангел?
— Да…
— Ужасно тебе идёт! Роль писала давно, а как будто для тебя. Будешь в ней как влитой.
Скромник осмотрел свои черно-серые обноски, дырявые ботинки, вспомнил искусственно нанесенную сажу на щеки и лоб и почувствовал, как щеки наливаются цветом. «Это я так выгляжу в твоих глазах прекрасно?»
— Ты сценарий уже прочитал?
— Только первую часть.
— Отлично! Дальше не читай — не порти впечатление, вместе посмотрим.
— Почему братья не здесь?
— О, над сказками обычно работает расширенная команда, братья это так, базовый комплект. Актёров тоже у нас больше одной Аннушки.
— Так почему ими не заменить её на тревел-шоу? — ляпнул Скромник.
Рина улыбнулась и похлопала его по грязной щеке.
— Потому что это место ждёт тебя.
Гном смутился и опустил глаза на её аккуратные чёрные туфли.
— Иди на сцену, присаживайся, начнём через пять минут. Верь в себя, драгоценный мой!
Скромник кивнул и протиснулся сквозь разношерстную толпу людей к площадке. Посреди этажа стояла комнатка, будто украденная из какой-нибудь лесной лачуги: стены, одетые в прогнившие доски, прямоугольный деревянный стол персон на четырнадцать, накрытый небогато — соленья и похлебка, выглядевшая отвратно.
«Действительно, в некоторых деревнях так и живут. Нам с братьями удалось не застать благодаря алмазный шахте. Какая же сказка может быть в таких условиях?»
«Реальная, — ответил голос. — Таким местам и его обитателям только и остаётся, что вера в чудо».
Скромник прошёлся вдоль стола, разыскивая пометку со своим именем. Его кресло оказалось в самом начале, на торце стола.
— Я буду сидеть на виду… — прошептал он и осторожно опустился на стул, будто тот мог под ним взорваться.
Вскоре места начали занимать и другие актёры. Гномику сразу бросилось в глаза, что за столом, кроме некого, мужчин не было. «Неужели я единственный?» — испугался он. Но тут подошёл неизвестный пожилой человек с седой бородкой, который занял место напротив Скромника, и Аннушка, оставшаяся пока за кадром. Она улыбнулась и показала два больших пальца. Гном от этого занервничал ещё больше.
— Готовность три минуты.
Рина пробежалась вокруг стола: кому-то поправила воротничок, заправила выбившуюся прядку, где-то подвинула чашу, повернула яблочко в пиале на центре стола. Казалось, её меткий глаз замечал все шероховатости, которые могли испортить идеальную картинку, а быстрые руки исправляли любые недочёты. На секунду Скромнику захотелось, чтобы они и его, несуразного неумеху, убрали из-за стола, но Муэрте лишь погладила его по головке. В зале наступила тишина, Аня, шептавшая что-то Сёмушке, оборвалась на слове; Рина вышла перед камерой с хлопушкой; Митрофанушка нажал что-то на экране и загорелась страшная для гнома красная лампочка.
— Сцена один, дубль один, — хлопнула Рина и выскочила из кадра.
Как по команде все актёры принялись за похлебку, громко чавкая, пачкаясь и задевая деревянными ложками то тарелку, то стол. Скромник же, как по сценарию, лишь водил ложкой по чашке, изображая абсолютно реальное отвращение к этой жиже. Молчание затягивалось, но, как сказала Рина, так было необходимо, на монтаже в эти пустые минуты добавят закадровый голос.
Вдруг, одна из девушек, сидящая в центре стукнула тарелкой по столу и тяжело вздохнула.
— Гадость.
— Ну если бы Инга вернулась вовремя, может бы и поели что-то сносное, — съязвила другая.
— Она не приходила? — мужчина на другом конце стола свёл толстые брови. — Я думал, что ушла уже за Муркой.
— Нет, папенька, шляется где-то.
— Небось опять с Ванькой убежала к колодцу!
— Я её предупреждал. Она бы не посмела.
— Да в ней уважения, папенька, как в этой похлебке картошки, — подключилась другая.
— Не сметь так говорить про старшую сестру, — стукнул ложкой мужчина. — Бабы базарные, скоро и мне за углом будете косточки перемывать.
— А мне она не старшая, — напомнила одна из девиц.
— Постыдилась бы тогда! Меньше — а работой целый день занята, не так, как вы — на шее у больного отца сидите.
Девушка стушевалась, сложила руки на коленках и не посмела перечить.
— Куда ж себя работой гробить в молодые годы, так и замуж никто не возьмёт, — тихо сказала другая, рассматривая кончик своей косы.
— И так никто не берет! — гаркнул отец и закашлялся. — Послал же Бог счастье: столько баб — и все без приданого, сын один — и то юродивый!
Скромник боязливо поднял на мужчину глаза и тут же спрятал их, уткнувшись носом в тарелку.
Вдруг за кадром послышался хлопок двери и весёлые, легкие шаги.
— Явилась! Можешь не торопиться,
