продолжаю сомневаться, потому что видел ее реакцию на Ника. Но в то же время, вижу, как ее торкает, когда я на них с Тёмычем смотрю.
Народу в баре немного. Бурковский, сидя за угловым столом, трындит с каким-то перцем. Крис за барной стойкой помогает Ромео.
Этот факт не должен, но почему-то раздражает. То ли ей нравится в роли Золушки, то ли она реально дура.
– Выпьешь? – спрашивает Бурковский, когда я опускаю зад на диван.
– Яблочный сок.
Перец, пообещав перезвонить и что-то там решить, испаряется, а Темыч, оборачивается и, чуть присвистнув, привлекает внимание Крис.
– Яблочный сок, – поднимает указательный палец вверх, а потом указывает им на меня.
Кристина замирает, вспыхивает. Зависает на мне взглядом на несколько секунд и медленно кивает.
Меня штырит от ее эмоций. Воротит от ее фантазий, если они есть, но, сука, так штырит!
Пока она приближает со стаканом сока в руках, я вынимаю телефон из кармана, кладу его на стол, снимаю куртку и бросаю ее рядом на диван.
Подходит, встает рядом. Все в том же черном коротком платье, что было на ней в клубе, в облаке тонкого аромата. Никак не могу разобрать, что это – духи или ее собственный запах.
– Посиди с нами, – обращается к ней Артем.
Крис молчит и смотрит при этом на меня, словно ждет и моего приглашения. Я не реагирую, забираю стакан, что она поставила на стол и делаю из него глоток.
Нет уж, ребята. Давайте сами.
Кристина садится рядом со своим парнем, но тот, ловко перехватив ее, усаживает на свои колени.
Шоу началось.
Потягивая яблочный сок, наблюдаю за ними. Рука Бурковского, якобы нечаянно скользнувшая по ее груди, влажный поцелуй в шею и еле заметное движение бедрами.
Темыч играет на публику, а Кристина…
Легкий поворот головы, и мы врезаемся взглядами. Взмах ресниц, глубокий вдох и отчаянная смелость в глазах. Нижнюю часть моего тела опаляет искрами.
Ее заводит эта игра. Что ж… посмотрим, как далеко ты сможешь зайти, Крис.
Откидываюсь на спинку дивана и продолжаю наблюдать.
Темыч шепчет ей что-то на ухо. Не понятно, слышит она его или нет, и не понятно, понимает ли, потому что смотрит при этом мне в глаза.
Да ну, на*уй. Не верю.
Ты, правда, хочешь этого, Крис?! Хочешь поиграть?..
Вытягиваю ногу под столом и легко касаюсь носком ее ботинка. Судорожный вдох, молния в глазах, и ногу, как в прошлый раз, не убирает.
Бурковский продолжает вылизывать ее шею. Я снова поддеваю ее ногу.
Вижу, как дрожит. В глазах поволока, а в воздухе, клянусь, запах ее желания витает.
Съезжаю бедрами чуть вниз, потому что член башкой вот-вот ширинку вскроет.
Удивляешь, Крис. Не ожидал. Я редко в людях ошибаюсь, но в этот раз очевидный промах. Другой она мне представлялась – чище и правильнее. Думал, Темыч подавляет ее в отношения, слишком резок на поворотах, но нет…
У них другой формат. Нестандарт. Обоих все устраивает.
Ну… а меня – тем более.
Делаю еще глоток сока, а Кристина, обняв Бурковского за шею, что-то неслышно ему говорит. Тот так же тихо отвечает. Я, бл*дь, не дышу.
Ее нога исчезает.
– Спокойной ночи, – одними губами.
Поднимается, пряча глаза, поправляет подол платья и выходит из-за стола. Осматриваю ее с ног да головы. Худенькая, стройная. Красивая очень. Если бы не Бурковский, я бы ее еще в прошлом году взял, но девочки друзей для меня существа бесполые.
Однако мнение самого Артема на этот счет коренным образом меняет ситуацию.
Провожаю взглядом, пока она идет через зал и не исчезает в коридоре за барной стойкой. Тёмыч, развалившись на диване напротив, палит.
– Ну, что?.. Был на Пятницкой? – спрашивает, когда объект моего интереса из поля видимости пропадает.
– Был… Неплохо, – подтверждаю, – смета нужна.
– Сделаем.
Еще один бар. С меня деньги, с Бурковского – все остальное. Мог бы сам, но немного не мой профиль.
– Только с помещением тянуть нельзя – уведут.
– Не тяни, – выдаю, осушая стакан с соком, – готовь документы.
Тот, кивнув, подается вперед и складывает руки на столе. Смотрит на меня, почесывая языком верхние зубы.
Разговоры о делах окончены.
– Убедился? – усмехается тихо, нервным движением проводя ладонью по лбу.
Если он о том, что его девочка фонтанирует эмоциями на меня, то да, убедился. Уже давно.
– Я надеюсь, вы знаете, что делаете…
– Ты ей нравишься. На тебя она согласится.
Буравлю его взглядом, чувствуя, как вдоль позвоночного столба к крестцу стекает тепло. Цепляет его девочка, но после тройника, уверен, отпустит.
– И у тебя на нее стоит, – добавляет с улыбкой.
Глава 11
Волны дрожи, идущие из области солнечного сплетения, сотрясают все тело. Кожу пробивает испариной. Легкие на подъеме врезаются в ребра.
Что это было?! Что это, мать твою, сейчас было?!
Закрываю дверь нашей квартиры изнутри, падаю на нее спиной и, тщательно облизав сухие губы, тяжело сглатываю.
Хватаюсь руками за волосы, лицо, провожу ладонями по телу.
Перед глазами Эйне.
Боже… Господи, дай мне сил удержаться и не уйти с ним, если он снова позовет.
Пожалуйста…
Я ведь пойду. Даже сомневаться больше не стану.
Впечатав ладони в лицо, вонзаю ногти в кожу. Глухо стону и съезжаю вниз по полотну двери.
Я хочу его. Срань господня! Как я его хочу!.. До трясучки! До заворота кишок! Смотреть, трогать, чувствовать. Видеть, как черты его лица искажает оргазм.
Оооо… Тёма, прости…
Растираю кончиками пальцев губы, а потом, скольжу рукой вниз, под подол платья и прижимаю ладонь к мокрому насквозь белью.
Из глаз брызжут слезы. Подкативший к горлу ком перекрывает трахею.
Подорвавшись, бросаюсь в ванную и, включив воду в душевой, срываю с себя одежду. Платье, чулки, белье – все сразу кидаю в корзину и встаю под упругие струи.
Взбиваю густую пену и на несколько раз промываю волосы, потом неистово скоблю тело мочалкой, словно это поможет стереть образ Филиппа из сознания.
В низу живота еще горячо, между ног тянет и пульсирует, и тогда я понижаю температуру воды до порога терпимости. Не шевелясь, стою, пока нервный колотун не сменяется на дрожь от холода.
Только после этого поворачиваю вентиль и растираю тело полотенцем. Надеваю сорочку, а вот волосы приходится просушить феном, иначе утром я их не расчешу.
Привычные действия успокаивают. Пульс стабилизируется, дыхание выравнивается. Мысли том, что было внизу, и почему я поддалась на провокацию, сознательно блокирую. Разберу их позже, когда появится возможность сделать это
